Одинокий друг одиноких

Дай мне душу,
за тело я буду спокоен.
я не требую клятв, не хочу уговора,
но узнаю доподлинно, я ли достоин,
по заверенной подписи
тайного взора.

О, роди мне ребенка,

чтобы мы не погибли.
Мы дадим ему тонкое
имя из Библии.

молитва живым

Как много на свете
веселой весенней мороки,
и в каждом ростке
повивальная дрожь перепонок.
И тянется к солнцу
набухший бутон, —
как ребенок,
и каждый цветок —
одинокий среди одиноких.

Премного печалей в подспудной глуби

скрывает мирок благодатей.
Примите хрустальную чашу любви
и времени даром не тратьте.

Как быстро уходят под землю

 живые потоки,
как бешено мчится по звездам
судьбы колесница.
И трудно понять,
то ли помнится жизнь,
то ли снится,
стремясь в хоровод
одиноких среди одиноких.

Забвенья не будет, хоть грудь разорви,

не прячьтесь, открыто страдайте.
Несите хрустальную чашу любви,
упасть и разбиться не дайте.

И сроки придут,

и зажгутся волшебные строки,
и сказку опять перескажем
своими словами…

Не знаю, что будет потом,

но сегодня я с вами,
весенний цветок,
одинокий среди одиноких.

Как сладко отдать откровенья свои

растрепанной школьной тетради…
Храните хрустальную чашу любви,
спасите ее Бога ради.

Удержание от небытия

одиночество и творчество

Как тесно под этой кожей,
как много я жизней прожил
за всех, кто не смог,
за всех, кого нет,
за тысячи солнц и мильоны планет…

За что же, шепчу я, Боже,

ты счастье мое умножил,
со мною бы надо строже,
ведь я нарушал обет…

И слышу ответ; не может

никто свою жизнь итожить,
а счастье на луч похоже,
прорвавшийся сквозь портрет…

Уходя не гасите свет.

Пушкин: зачеркнутый профиль

О чем ты? — спросишь, — это Пушкин-то одинок?.. Весельчак Пушкин, всю жизнь окруженный любящими друзьями и прекрасными женщинами?.. Открытая настежь во все стороны душа, Пушкин, умевший найти общий язык и с князем, и с ребенком, и с последним бродягой?.. Переполненный любовью к жизни, всепонимающий Пушкин — и одиночество?..

Да, мой Друг. Безграничное. Видение этого одиночества как под микроскопом, чему сам Пушкин и помогает — его микроскоп! — позволяет мне местами решаться на дерзость: не только прозой о Пушкине говорить.

Стихи докажут все — ах, верить только
в возможность быть любимым,
лишь возможность…

Любому идиоту дано такое, да,

но он не верил, нет, — без стихов
в свою возможность —
не верил, только знал,
как любят по-настоящему.

Он знал, как любит сам — такой любви,

он знал, — ни у кого («…как дай вам Бог…»),
но быть любимым…
Ах, верить только в возможность…

Энергию одиночества судьба вложила в него спозаранку с немеренной щедростью: в том ядре души, которое по природной мысли должны заполнять любовью мама и папа, образовался колодец ледяной пустоты.

Задумчивый смуглый малыш, мулатистый, толстенький, не был любим родителями, не вызывал у них интереса и хуже того: его мучили, его оскорбляли и унижали.

Давно уже я задумал и потихоньку пишу серию избранных психографий — биографий души, и первым, конечно, Пушкина, лучшего российского Одинокого Друга Одиноких на все времена. Он и мой лучший Друг, а как же иначе, — любимейший из любимых, не исключающий никаких других дружб и любовей, но всем потворствующий и способствующий.