Одинокий фонарь

Так вышло, что из кабинета я выходила в числе последних и в нетерпении ожидала у выхода, намереваясь быстрее очутиться в своем кабинете. Там, наконец, окно можно распахнуть настежь, – и спрашивать никого не буду! Но у самой двери кто-то ласково стиснул мою ладонь в своей горячей и немного влажной руке. Шеф бросил ревнивый взгляд на нас и посмотрел на часы. И лучше бы мне провалиться сквозь землю, а заодно и избавиться от одного настойчивого кавалера! Я же строгая начальница, обо мне сплетни ходят, что я неприступна, как монашка, – Андрей постарался… И вот, полюбуйтесь, люди добрые, – с клиентом за ручку стою, краснею перед шефом!..

– Сергей Сергеевич, – не сразу смогла выдернуть свою ладонь из гусарского захвата. – Вы только не подумайте, что я…

Он остановил меня жестом.

– Меня это не касается, Екатерина Максимовна. Тем более после хорошего рабочего дня.

Уже у дверей шеф остановился и через плечо заметил, словно невзначай:

– Но я всегда уважал отношения, которые продуктивно сказываются на успехе корпорации. И… вы бы показались врачу. Завтра мне будут нужны кураторы всех направлений, и вы не исключение. Хорошего вечера.

Сердце тяжелым пульсом отбивало ритм в груди. Над шеей, возле уха то и дело ощущались отголоски горячего дыхания, а бок невзначай грела рука с часами из-под полосатой манжеты рубашки и рукава пиджака. И вот, кабинет пуст, из коридора давно веет свежим воздухом…

– Как себя чувствуете, Екатерина Максимовна? – деловым тоном спросил Макс.

Я сглотнула и повернулась, разглядывая полоски его рубашки. Волны паники сменялись раздражением и неожиданным желанием шагнуть чуть ближе к обладателю стильного галстука… И снова выругаться, выплеснуть обиду, заставить страдать!..

– Спасибо, мне уже гораздо лучше, Максим Станиславович! – едко ответила, выходя из переговорной. Без его рук на талии стало холодно, но… эти же руки трогали другую женщину. На несколько секунд меня бесцеремонно поймали и развернули к себе.

– Кать, ну что ты как маленькая? – понизил голос. – Неужели не хочешь даже поговорить?

Крепко держит, – притянул за талию к себе, а другой мою руку отвел, хотя и не замахивалась.

– А мне больно, – совсем близко взглянула в родной прищур. Руку он тут же отпустил, а я горько улыбнулась. – Ты. Мне сделал больно. Здесь, – показала на область солнечного сплетения. – И этого не исправить, Максим…

На секунду мне показалось, что он почти не дышит. Напряжен всем телом, и… Никогда в жизни я не видела столько сожаления на лице мужчины.

– Знаю, – ответил, хмурясь. Чуть сжал ладонями мою талию. – Ты, наверное, устала и голодна? Как насчет «Маленькой Японии»?

А я ведь действительно очень устала за день. Но холодное «нет» сорвалось с моих губ само, против воли и логики. Неожиданно обида нахлынула с новой силой, и здравые мысли о том, что нам нужен этот разговор, исчезли в один миг. Но стоя у лифта и злясь на Максима снова и снова, я невольно вспоминала названное им только что место.

Небольшой ресторанчик «Маленькая Япония» располагался напротив нашего… то есть… его дома. Там, где мы провели несколько удивительных часов, распивая «Бейлис» в вечер нашего знакомства. И куда иногда захаживали позже, когда жили вместе… И я ведь действительно любила это место. За спокойный, приятный интерьер и за музыку, создающую настроение. И за диванчики с подушками, один из которых мы когда-то облюбовали для себя…

Макс не требовал немедленного ответа, и, прислонившись к стене плечом и держа в руках небольшой кожаный портфель, просто ждал.

– Екатерина, свет очей моих!.. – прозвучал ласковый голос Нефедова вместе с перезвоном открывающегося лифта. – Вы так похорошели, – произнес интимным тоном, улыбаясь.

Максим вздернул бровь, настороженно наблюдая за происходящим.

– Дорогая, прошу, – пропустил меня в лифт офисный ухажер.

И я вошла. Вот только между мной и Нефедовым неприступной скалой встал Макс.

– Вниз? – вежливо поинтересовался, игнорируя скрытое недовольство Андрея.

– Да, – буркнул тот, кидая на меня алчные взгляды.

И несмотря на усталость и раздражение, я не смогла отказать себе в удовольствии впервые в жизни, всего несколько секунд пофлиртовать в разговоре с Нефедовым!

Макс серел с каждой беззаботно отвеченной мною фразой.

Как переговоры? Да скучно! Гораздо веселее было утром. Да, я знаю, что эти сережки мне к лицу. Ой, да ну бросьте! Льстец!..

На стоянку Макс выходил уже изрядно разозленный. И вечер грозил закончиться, не начавшись, когда ревнивый и злой Казанова, не оборачиваясь, пошел впереди меня. Но, оказавшись в своей машине, не сорвался с места. Только немного удивился, когда я села рядом.

Глава 16

Уж если речь идет о счастье, стоит наклониться за ним очень низко.

Эрих Мария Ремарк