Одинокий мужчина

Но Джордж стареет. Вдруг окажется, что уже слишком поздно?

Никогда не говори этого Джорджу. Он не станет слушать. Не посмеет. К черту будущее. Оно для молодых, для Кенни. А Чарли пусть живет прошлым. Джордж живет здесь и сейчас. Здесь и сейчас он должен найти другого Джима. Здесь и сейчас любить и жить…

Между тем это спящее тело, тело Джорджа, слишком громко храпит на кровати. Громче обычного, с отмокшими в море пазухами носа, громче обычного, с алкоголем в крови. Джим часто пинком будил тело, переворачивал на бок, иногда в ярости вылезал из кровати, перебираясь спать в гостиную.

Но весь ли Джордж здесь, во всей ли целостности?

На побережье, недалеко к северу отсюда, на образованном лавой рифе под скалами есть множество мелких бассейнов воды. Туда можно попасть во время отлива. Они изолированы и индивидуальны, и если вы способны, если вам хватит фантазии, наделите каждый из них собственным именем, скажем: Джордж, Шарлотта, Кенни, миссис Странк. Если Джордж и прочие – индивидуальности, тогда и каждый этот бассейн можно воспринимать так же; хотя, конечно, это не так. Мыслящие эти емкости – скажем так – бурлят скоплениями их тревог, ненасытных жадностей, мимолетных догадок, непробиваемых упорств, навеки сокрытых секретов; зловещие амебные организмы загадочным, опасным образом просачиваются к поверхности, на свет. Как вообще это великое множество может сосуществовать? Им некуда деться. Скалы не позволят им разбежаться. В период отлива у них нет выбора.

Но и самый долгий день заканчивается, сменяясь ночным приливом. Подобно тому как темные воды океана объединяют эти бассейны, так Джордж и ему подобные сливаются во сне с водами океанов всеобщего сознания, объемлющих прошлое, настоящее и будущее, заполняющих пространство вплоть до отдаленных звездных миров. Конечно, легко предположить, что во мраке часть созданий прилив унесет в открытый океан. А способны ли они, вернувшись с отливом, рассказать хоть что-нибудь? Поделятся ли с нами своими приключениями? Будет ли им о чем поведать, за исключением того, что вода, в океане она или в луже, всего лишь вода?

Внутри тела на кровати безостановочно работает мощная помпа, не требующая передышки. Обслуживающая этот четко пульсирующий механизм бригада занимается своим делом. О том, что происходит вне, ее работники мало что знают, кроме сигналов опасности, ложных в основном: красные «опасность» из легко возбудимого ствола мозга отменяются зелеными «порядок» от более уравновешенной его коры. Но сейчас работа идет в автоматическом режиме. Кора мозга спокойно дремлет; ствол его регистрирует лишь обычные в ночи кошмары. Казалось бы, до утра предполагается лишь рутинная работа. Шансы происшествий ничтожны. Сам по себе механизм впечатляюще надежен.

И все же сделаем одно предположение…

Возьмем конкретный момент из давнего прошлого: Джордж входит в бар «Правый борт», впервые видит еще не демобилизованного Джима, неотразимого в своей форме морского офицера. Так вот, представим, что в тот самый миг внутри важнейшей коронарной артерии Джорджа начинается малоизученный процесс. Ни один врач точно не скажет, почему внутренний слой артерии грубеет. Но на огрубевшем слое эндотелия раз за разом начинают оседать ионы кальция… И так, медленно, невидимо, в полнейшей тайне, без малейшего намека вышеупомянутым паникерам в мозгу, складывается поразительно душераздирающая ситуация: рост атеросклеротической бляшки.

И предположим следующее. (Тело на кровати продолжает храпеть.) Нечто чудовищно маловероятно. Можете смело ставить десять тысяч долларов против того, что это случится в данную конкретную ночь. Тем не менее это может, вполне может скоро случиться – в течение ближайших пяти минут.

Что ж, положим, сейчас и есть та ночь, тот час, та самая минута.

Тогда…

Тело на кровати слегка дернулось, безмолвно, не просыпаясь. Внешне оно не демонстрирует никаких признаков молниеносного смертельного удара. Кора и ствол мозга, теряя сознание, гаснут со стремительностью индейской удавки. Лишенное кислорода сердце сжимается и останавливается. Легкие гибнут, не получая нервных сигналов. Артерии по всему телу сжимаются. Если бы эта блокада носила местный характер поражения в какой-либо из малых артерий, работники обслуживающей бригады могли бы с ней справиться; они способны творить чудеса. При наличии времени обходные и боковые пути могли бы быть найдены и отлажены, поврежденные места зарубцованы. Но времени нет. Они беззвучно гибнут на своем посту.