Одинокий некромант желает познакомиться (СИ)

Он натянул рубашку, кое-как застегнул, почувствовал что ткань прилипла к плечам, и стало быть, снова печать закровила. Вот же, пусть и наносили их, когда Глеб пребывал в беспамятстве, но легче не стало. Отсроченная боль настигала, напоминала, что у всего есть своя цена.

Он спустился.

Подумал, что стоит заглянуть в подвал, сменить Земляного, который — здесь и гадать нечего — спать устроился на полу. А потом будет сипеть, ворчать и ругаться, что горло застудил.

Как мальчишка…

Он добрался до двери, попутно заглянув в залу, где нынче обустроились мальчишки. Спят. Измотались, да и… заклинание, может, не слишком этично использовать, зато и выспятся, и не вляпаются никуда.

…надо будет воспитателя подыскать.

И кухарку.

Снова.

Куда подевалась Адель, которая до того являлась исправно, Глеб не знал. Осознала, наконец, что место ее на кухне и иного не предложат? Обиделась? Или устала? Главное, что едой в доме не пахло.

…плохо.

Солнце за дверью палило нещадно. И воздух пах пылью. Дорога к воротам показалась бесконечной. А боль сползла ниже, наполняя одну печать за другой.

…может, прав был отец в том, что боль — это плата за силу, и следует принять ее сразу.

Нет.

Этак додуматься можно…

— Кого там… принесло? — не слишком вежливо поинтересовался Глеб.

…у кухарки имелся ключ.

Он сам его сделал.

— Полиция, — ответили с той стороны баском. — Открывайте. У нас предписание.

…а Павлуша исчез.

Вот утром был, еще когда из подвала вернулись, сидел, бумагами обложившись, а после… надо было делать контур двойной, чтобы и на выход, и на вход сигнализировал.

Калитку Глеб отворил.

…старые ворота проржавели, и открывались с протяжным скрипом, а левая створка и вовсе застревала в зарослях лебеды и крапивы. Правая же провисла, и открывать ее приходилось, слегка приподнимая, что детям было не под силу.

К счастью.

…мастера нужны.

И для дома, который все же стар. Крыша протекает, из окон поддувает, часть комнат завалена барахлом, в другой — запустение.

А еще школа.

…реконструкция и перестройка…

— Доброго вам дня, — господин за калиткой меньше всего походил на полицейского. Он был невысок, худощав и странно-неказист. Светлые волосики его растрепались, рубашка запылилась, а пиджачишко, чересчур просторный, будто чужой, измялся. Из нагрудного кармана торчал хвост клетчатого платка, а в руках господин держал массивную трость.

— И вам. Доброго.

Глеб не сдержал зевка.

Получилось до крайности невежливо, но господин ничуть не обиделся.

— Старший унтер-офицер Градов, — представился господин, щелкнув каблуками. А вот туфли у него были щегольскими, белыми, с длинными узкими носами, из-за которых ступни господина гляделись невероятно длинными. — Мирослав. Аристархович.

— Белов. Глеб.

— А по батюшке?

— Без батюшки. Чем обязан?

Мирослав Аристархович вытянул шею, несколько, к слову, грязноватую, силясь заглянуть за забор. Глеб отступил даже, чтоб гляделось сподручнее.

За калиткой был двор.

Изрядно заросший, местами и вовсе дикий. Вон там поднималась стена колючего малинника, она подкатывалась к самой ограде, напрочь игнорируя сторожевую сеть. В зарослях пряталась и крапива, и темный вьюнок, норовивший оплести все, до чего дотянется.

Чуть дальше, сквозь дорожки, прорастала лебеда.

Плющ опутал дом и немного — старые деревья.

— Проходите, — Глеб подумал и решил, что с полицией стоит, если не дружить, то всяко держаться ровно. — И рассказывайте, что случилось.

— А… ах да… конечно, случилось, — Мирослав Аристархович в калитку протиснулся бочком, задержался ненадолго, глядя на то, как закрывается она. — А…

— Выпущу, не волнуйтесь.

— Да нет… я… — он смутился. — Просто… давно уж не имел дела с Мастерами, а потому нижайше прошу, если вдруг… не обижайтесь.

— Не буду.

— У вас кровь идет.

— Идет, — согласился Глеб и, перекинув руку через плечо, почесал зудящую печать. — Скоро перестанет.

…и еще одна рубашка отправится в камин.

Этак и разориться недолго.

— Так что…

— Скажите, вам знакома девица Антонина Петровна Замирская? Мещанского звания, двадцати двух лет от роду? Сирота?

— Нет.

Мирослав Аристархович мотнул головой.

— А у меня есть свидетели, что знакома. Что… погодите, — он вытащил из кармана пиджака засаленный блокнот и ткнул в него пальцем. — Что не далее как неделю тому вы с ней изволили гулять. А после обедали в трактире ее дядюшки.

…тот клубок почти сбежал.

Но спицы не позволили. Они зацепили тонкую нить, вплели ее в узор… в тот узор, который никогда не будет закончен.

Иллюзия.

Игра утомленного разума и тьмы, которая любит этот разум подразнить, рисуя картины, которых не было.

— …а еще она служила у вас…

— Адель, — перебил Глеб. — Девушку звали Адель.

— А по паспорту если, то Антонина…

— Мне она паспорт не предъявляла.

— Ага… — это слово повисло в воздухе. — То есть, без паспорту взяли?

— Брал я ее тетушку, а явилась она. Я же… — Глеб махнул рукой, не объяснять же, что как-то… невместно было возвращаться в трактир и выяснять отношения, тем паче, что с готовкой девушка вполне справлялась, а большего от нее не требовали.

Мирослав Аристархович почесал блокнотиком нос и уточнил:

— Стало быть, не отрицаете?

— Чего?