Одинокий рейд

«Либо малый катер, — тут же предположил капитан Бонсолибо, — либо вертолёт….».

— Либо рубка подлодки! — Уже вслух предположил он.

И тут, подтверждая одну из его версий, вахтенный выдал новую информацию:

— Русские заявляют, что их вертолёт ведёт гидроакустическое слежение. Они засекли британскую субмарину!

Капитан Бонсо знал о присутствии подлодок противника в зоне боевых действий, но закономерно оглядывался на северо-восточное направление, где находилась основная британская группировка.

«Святая Мария, — до него вдруг дошло, — мы же идём практически по самой южной кромке банки Бердвуда — подлодка ни в коем разе там не станет маневрировать»!

— Мне нужен доклад акустиков! Внимание по левому борту! Прикажи «Хиполито Боучар» срочно перейти на левый траверс!

Его приказ совпал с новым сообщением русских:

— Лодка на позиции атаки!

Эсминец «Хиполито Боучар» ускорился, намериваясь обойти крейсер, с выходом на левый крамбол.

В этот момент майор Харебов, получая данные с опущенной в воду ГАС, глядя на хронологически точную распечатку событий, удивляясь своему волнению, гаркнул слегка тормозившему Забиркину:

— Быстро! Подлодка пустила торпеды!

Матрос забубнил на испанском, прижимая ладонью микрофон гарнитуры.

Торпедный залп услышали и акустики «Бельграно».

— Лево руля! — Бонсо схватился за подволок ходовой рубки, зная, что сейчас крейсер будет крениться при резком повороте.

Командир «Конкерор» производил атаку в тепличных условиях (до мишени всего 1200 метров, скорость и курс постоянные), при этом он ещё учитывал броневой пояс крейсера и выбрал обычные неуправляемые, но с бóльшей боевой начинкой торпеды Мк.8, стреляя классическим ещё со второй мировой войны, веером.

Высокие волны захлёстывали перископ, и командир подлодки наблюдал за атакой в варианте качелей — в перекрестье вытянутый профиль крейсера — волна — и снова силуэт противника.

Неожиданно «Бельграно» совершил поворот.

Раздался взрыв, взметнув над водой пенный столб, но в перископ было видно, что крейсер цел — более того полным ходом направлялся в сторону подлодки.

— Погружение! — Проорал команду Рэдфорд-Браун.

Возликовавший было при попадании своей торпеды экипаж субмарины, притих, услышав ощутимые шлепки разрывов на поверхности — аргентинцы немедленно занялись поиском противника и уже стали глушить рыбу.

«Конкерор» нырнула на развороте, уходя на юг, накручивая полную скорость, отрываясь от преследования. Затем резко повернула на восток, скользя на 80 метрах под водой по инерции, и лишь потом ползла едва на двух узлах в юго-западном направлении, с уверенностью экипажа, что они разорвали гидроконтакт с навязчивым сонаром противника.

— Мы её потеряли, — докладывал всё тот же вахтенный капитану Бонсо.

— Прикажите «Пьедро Буена» вернуться к спасательным работам.

Видимо «Конкерор» должна была сегодня отметиться победой. Автомат торпедной стрельбы пускал торпеды с упреждением — резко сманеврировавший «Бельграно» избежал попаданий, а вот обходящий его с крамбола «Хиполито» с ходу налетел на одну из Мк.8. Удар пришёлся в полубак, 750 фунтов взрывчатки торпеды просто сожрали 3000-тонный эсминец, полностью скрыв его в огненно-пенном взрыве, переломив надвое, мгновенно затягивая в пучину.

* * *

«Камов» продолжать висеть на месте, привязанный гидроакустической антенной к океану.

— Они её проеба…, потеряли. Крейсер на циркуляции, эсминец уходит, — удерживал тангенту на передачу Харебов.

— Если их навести? — Скопин ещё питал надежду, что аргентинцы загонят «Конкерор» на дно.

— Думаю, она на «полном» оторвётся от них.

— Возвращайтесь!

— А может…?!! Она идёт прям на нас!!!!

На том конце повисло молчание, лишь треск помех в наушниках.

«Ну, давай, давай, тёзка, — мысленно взывал Харебов, почти моля, — я бы её сейчас на раз, но не могу я без приказа»!

— На винты, — прохрипело в эфире.

— Конечно, — просиял майор. Старушка АТ-1М и без того была настроена на акустический поиск.

— Давай, — решился Скопин.

* * *

— Всего шесть человек! — Офицер медленно опускал трубку. Его бледное лицо наливалось краской, — выживших, всего шесть человек!

Капитану Бонсо показалось, что произнося последние слова, его старший помощник не разжимал зубов.

Сам не менее огорошенный катастрофическими потерями, капитан чувствовал, что его нарастающий гнев отхлынул на фоне чужой ещё бóльшей тихой ненависти.

Над ним висели ещё дальнейшие отчёты и спрос командования за потерянный эсминец и, несмотря на самоуверенность, сомнение — стоило ли бросать «Пьедро» на поиск подлодки, жертвуя спасением экипажа торпедированного «Хиполито Боучар». И ещё он вдруг осознал, что если бы не предупреждение русских и его приказ на резкий манёвр, торпеда или торпеды (акустики заявляли как минимум о двух) поразили бы «Бельграно», и неизвестно — удержался бы тот наплаву.

— Вот он! — Голос вахтенного вырвал его из тяжёлых раздумий, — русский вертолёт!

Стóило бы подняться на мостик, чтобы в мощный визир получше рассмотреть чужую машину, но и цейсовский бинокль давал хорошее увеличение.