Одинокий всадник

— Я все сделаю, — в голос захныкал Танат. — Кулбатыра помогу поймать, только простите меня!

От спешки он совсем плохо выговаривал слова обеззубевшим ртом.

После смерти Куспана и Салыка оставшихся бойцов отряда охватила растерянность. И вот снова вспыхнул огонек надежды — Кулбатыр все-таки не уйдет.

— Еще раз спрашиваем: как ты собираешься нам помогать? — спросил Киикбай.

— Я знаю, где он, и прямиком выведу вас. Баба у него ранена — не бросит же он ее, а везти куда-нибудь нельзя. Но если он и уйдет, я все равно знаю куда. Через Тайсойган, к туркменам. Я сказал ему, что поеду искать лекаря, а сам двинулся к вам. Давно надо было уже организовать новую погоню... да вот эти... набросились, измолотили меня...

На Таната было противно смотреть.

— Слушай ты, собачье отродье, ты правду говоришь или же задумал нас за нос поводить? — Шанау никак не мог поверить, что лишь вчера стрелявший в них бандит теперь и правда станет помогать.

— Готов на Коране поклясться, если нужно! Правду я говорю, чистую правду! — затрясся Танат.

К ним подошел Баймагамбет, прислушался к разговору.

— У тебя слишком руки грязные, чтоб держать в них Коран, — сердито сказал он.

— Да что же вы от меня хотите? Я же сам шел к вам с повинной! Но если не верите — дело ваше! — Танат скорчил обиженную физиономию: понял, что одним хныканьем ничего не выиграешь, надо как-то понезависимее себя держать.

— Хорошо. Давайте собираться, — решил Шанау. — Но если ты врешь, скотина, и Кулбатыра мы не найдем, пеняй на себя: собственными руками будешь себе могилу рыть!

Тут кое-кто из аульчан, собравшихся вокруг, попробовал было образумить бойцов: мол, куда вы таким малым числом, мол, перебьет вас всех Кулбатыр. Разве недостаточно вам тех, кто уже сложил головы из-за этого бандита, не лучше ли подождать? Не сегодня завтра прибудет милиция. Ведь за ней уже послано...

За всех ответил Киикбай. Глаза его горели страстью расплаты.

— Будем дожидаться милицию — упустим. А если кому-то и придется умереть, за него рассчитаются другие.

Несколько активистов из Актая хотели присоединиться к ним, но Шанау отказал. Все это были необстрелянные люди, и рисковать их жизнями он не хотел.

У Шанау была довольно хорошая берданка, двое других вооружились карабинами милиционеров, Киикбай прицепил еще к поясу саблю Куспана. Для Таната, лишившегося сивого жеребца, пришлось выпросить другого коня.

Солнце поднялось уже довольно высоко, когда отряд покинул Таскудук. Пересекли небольшой остров пустыни, где произошла вчера стычка, галопом направились к другому такому же острову и скоро углубились в барханы.

Шанау боялся, что Танат может привести их в засаду, а потому приказал бандиту следовать впереди и все время держал его на мушке.

Через какое-то время они действительно наткнулись на следы Кулбатыра, а еще немного спустя увидели и его самого.

18

— Вон он, во-он стоит! Говорил же, далеко не уйдет! — показывал камчой Танат, ликуя, что теперь-то половина дела сделана — учтут же его добровольный переход на сторону отряда!

На почтительном расстоянии, у подножия большого кургана, стоял Кулбатыр. Он был недвижим, точно статуя. Что-то непонятное было в нем, это почувствовали все и сразу же натянули поводья, остановились.

— А где, интересно, баба его? — заерзал в седле Танат. — Видно, подохла уже!

— Заткнись! — оборвал его Киикбай.

Остальные неприязненно промолчали.

Кулбатыр тоже заметил их, а потому тронул коня и начал не спеша удаляться. Преследователи кинулись за ним.

Под Кулбатыром был теперь танатовский жеребец, который мог бы считаться неплохим конем, если бы не длительные скитания по пескам. Правда, в Таскудуке он почти сутки был освобожден от седла, а значит, времени прошло достаточно, чтоб набраться сил, да и вчера он почти не тратил их. Кулбатыр стегнул, и жеребец, повинуясь желанию нового хозяина, перешел на крупную рысь. Впереди лежали полынная степь с редкими островками мелкого кустарника. Кулбатыру не удавалось совсем оторваться от преследователей, но расстояние между ними быстро увеличивалось.

Увидев, что бандит уходит, погоня начала нещадно настегивать своих лошадей, отчаянно стараясь не упустить его из виду.

Бешеная скачка длилась больше часа. Солнце подобралось почти к зениту. Преследователям казалось, что вот-вот, еще одно усилие — и они настигнут бандита, но ему все-таки удалось войти в Карагандыкумы.

Баймагамбет и Киикбай на полном скаку выстрелили. Кулбатыр, обернувшись, ответил тем же. Пуля его просвистела в стороне. Но в следующее мгновение бандита от погони отгородил довольно высокий бархан.

Каким-то самому ему непонятным чутьем Шанау уловил, что Кулбатыр вряд ли станет устраивать засаду — времени у него нет, чтобы выбрать удачное место. Попробует просто оторваться от погони, петляя по лощинам между песками. А потому Шанау не стал останавливать своих.

Предположение оказалось правильным. Вскоре они опять увидели своего врага и дали по нему залп. Бандит огрызнулся одиночным выстрелом. Потом пересек широкую лощину, оказался за хребтом, спешился и полез на вершину бархана, давая понять, что готов принять бой.