Одинокий всадник

— Скажу, сотник, — говорил Танат. — Кто первый предупредил тебя об опасности? Я! Не отказался я и проводить тебя, и вовсе не считаю это услугой, за которую взыскивают долги. Я тебе — товарищ и сделал все, что было в моих силах. Теперь я хочу возвратиться к себе в аул: не дай бог там меня уже хватились! Не поздоровится мне тогда, подозрений не избежать. Но если пока не хватились, найду чем отговориться. Это несложно. А если все-таки дознаются, что я был с тобой, будет и мне, и моим детям... Гроза смоет следы. Пройдет немало времени, пока они тебя опять обнаружат, а может, не обнаружат и совсем. Так что, думаю, теперь ты и без меня обойдешься.

Кулбатыра душил гнев.

— Что-то не узнаю я тебя, Танат, — хрипло и грозно проговорил он. — Помнится, в прошлом ты не раз называл себя мужчиной и клялся пожертвовать жизнью ради земли родной, ради народа. А теперь что же — красные песни запел? Или просто шкуру бережешь? Знаю, много вас сегодня таких, кому стала лишь своя шкура дорога. Тогда придется тебе кое о чем напомнить, Танат. Зверь зверя и то в беде не бросает. А ты же не зверь. Ты же для меня не только боевой товарищ, мы с тобой и кровью повязаны. Говоришь, услугу мне оказал и благодарности за это не требуешь? Спасибо, благодетель. Только вспомни-ка лучше об Айдынгали, которого прирезал вместе с его гостями — агитаторами. Не я ли взял тогда эту кровь на себя? Ни одна живая душа в степи не знает, что это твоих рук дело. Так что же ты теперь несешь? «Ах, хватятся меня! Ах, пострадаю я и мои детки!» Ишь каким чадолюбивым стал! Заяц трусливый — вот кто ты! И нечего прятаться за слова, нюнить тут передо мной, как последняя бабенка: не дай бог хватятся, не дай бог хватятся! А ты, мол, Кулбатыр, уже в безопасности! Не забывай, Танат, что узун-кулак[18] может донести до кого следует, на чьей совести кровь Айдынгали, и не думаю, что тебе будет легче тогда, чем теперь со мной, когда у нас действительно появилась возможность оторваться от погони...

Кулбатыр уперся глазами в глаза Танату. И взгляд его был темен.

Танат трухнул порядком и уже не помышлял возвращаться к подобному разговору.

Кулбатыр понимал, что творится в душе его давнего сослуживца. И все же этот разговор оставил саднящую зарубку на его сердце. «Слаб, слаб стал Танат. Случись трудная минута — надежда на него плоха: в любой миг метнется в сторону. Да и Раис чем-то недоволен: ворчит, дуется, прячет глаза. Оставалось надеяться только на себя. Но разве одному справиться с погоней? Надо что-то придумать».

И он придумал.

«Нет, не поедут они все вместе в Таскудук. Туда поедут под началом Таната Аккагаз и Раис. Он же отправится по ближайшим аулам, где больше всего надежды раздобыть оружие — знакомые у него везде есть. В таком плане есть еще одна выгода. Трудно сохранить в тайне его появление в аулах, а значит, рано или поздно слухи достигнут ушей тех, кто гонится за ними. Начнут их искать в степи, а они тем временем вернутся в пустыню. Послезавтра он будет уже в Таскудуке».

Так он сказал Аккагаз и остальным. Но сказал не все. На самом деле он отправлялся не только за оружием, ему нужно было во что бы то ни стало отыскать надежного товарища. Он уже знал, кого будет искать. О нем-то и думал сейчас Кулбатыр. Человек это был надежный, опытный и смелый, и если удастся его уговорить, Таната и Раиса со спокойной душой можно отпустить по домам — тогда они станут просто обузой.

На том и расстались. Трое поехали туда, куда указал им вожак, а сам Кулбатыр погнал коня совсем в другую сторону. И когда на небе взошла Утренняя звезда, он уже подъезжал к намеченному аулу.

Аул был погружен в глубокий сон. И все-таки осторожность не мешала: Кулбатыр снял с плеча карабин и прижал ногой к боку коня.

12

Баймагамбет и Киикбай всю ночь дрожали от холода. Вначале, когда выжали промокшую одежду, надели ее заново и ветер чуть подсушил ее, было еще ничего. Но ночной промозглый холод вскоре обручами сковал их тела. Наступало утро, из-за горизонта поднималось солнце, уже веяло теплом, а они все еще не могли согреться.

Лошади двигались неторопкой рысью, неся на себе усталых седоков. Они держали путь в аул Бесоба[19].

Сегодня ранним утром Салык снова разбил свой отряд на три группы. Нужно было побывать во всех аулах, лежащих западнее песков. По предположению Салыка, именно туда могли направиться бандиты. Ясно, что еще вчера они догадались: их хитрость не удалась — погоня идет по пятам. А значит, наверняка сменили направление, вышли из песков. Это во-первых.

Во-вторых же, они ни за что не пойдут в сторону Косагача или Каратюбе. Там им появляться нельзя: жители если сами не возьмутся за оружие, то, во всяком случае, постараются быстро сообщить кому надо. И Кулбатыру уже не уйти. Выходит, у него одна дорога — в Киндиктинскую волость. Там его мало кто знает.