Одиноким предоставляется папа Карло

— На той неделе я тебе ее пришлю, — вновь не слушая собеседника, проронил гость. — Посмотри, что можно будет для нее сделать. Уверен, у моей супруги огромный талант.

Мужчина этот ребятам сразу же не понравился. Весь его самодовольный вид говорил о том, что этот человек ни в грош не ставит ни Виктора, ни его талант, и считает, что все можно купить: и талант, и самого художника. Были бы деньги. Он шел к своей машине, вполоборота повернув голову и в своей обычной снисходительной манере продолжая разговор с художником.

Внезапно он прервал разговор и обратился к шоферу:

— Сергей, ты в понедельник должен будешь забрать у Виктора его работу. Он все упакует и отдаст. Привезешь сразу ко мне в офис и там оставишь. Во вторник у моей супруги именины, я желаю, чтобы подарок был привезен ей рано утром. Завезешь подарок часикам так к шести утра, потом к десяти приедешь за мной, как обычно. И заруби себе на носу: никому об этом деле ни гугу. Это должен быть сюрприз. Уяснил?

Водитель — круглолицый румяный парень — подтвердил, что все уяснил. Кажется, перспектива приехать сначала к шести утра в дом хозяина с грузом, а потом вернуться за боссом уже к десяти ничуть водителя не обескуражила. Видать, доводилось ему получать и более необычные поручения. И даже напротив, водитель выглядел таким счастливым от своей сопричастности к предстоящему празднику, словно ему выпала честь лично сидеть за одним столом с именинницей.

— Слушаюсь, Евгений Васильевич! — бодро отрапортовал водитель, глядя на хозяина преданными глазами. — Здорово, что вы решили первым дарителем оказаться. А то весь город ждет не дождется, когда можно будет явиться с поздравлениями к вашей дражайшей супруге.

— Помолчи, Сергей, — велел хозяин водителю. — Будешь говорить, когда спросят.

— Виноват.

Но вид у Сергея был ничуточки не виноватый, а скорее довольный тем, как ловко он сумел ввернуть своему хозяину комплимент о его супруге.

Только теперь ребята поняли, почему этот гладкий лощеный тип кажется им знакомым. Они частенько видели эту довольную собой и своей жизнью физиономию в телевизоре. Это был какой-то крупный чиновник из администрации, к тому же обожавший поболтать на камеру. Бывают такие типы — вроде бы и должность у них не такая уж великая, а мелькают по всем каналам. И там, на телевидении, он тоже вещал таким же напыщенным и высокомерным тоном, чтобы все вокруг понимали, что они всего лишь грязь под его ногами, и должны были радоваться, что им позволено поваляться немножко непосредственно у стоп такого великого человека.

— Заказчик! — уважительно шепнул Вован приятелю. — Это заказчик нашего Виктора.

И Костик понимающе кивнул. У каждого художника, если он только не хочет умереть с голоду, должен быть один, а лучше два таких вот богатеньких заказчика. Костик смотрел как-то на днях вместе с бабушкой передачу о Леонардо да Винчи и был очень удивлен, когда узнал, что у этого великого человека и выдающегося гения тоже были свои покровители, которые им к тому же бывали частенько недовольны, лишали его своего благоволения и даже оплаты. Так что приходилось Леонардо перебираться из одного замка в другой, от одного герцога к другому. Но это было тогда. У Леонардо — герцоги и короли. А у Виктора вот этот Евгений Васильевич.

Какие времена, такие и покровители.

Заказчик уже садился в машину, Виктор в подобострастной позе замер возле него, помогая подсаживаться. И вдруг, когда заказчик уже водрузил свое объемистое седалище на сиденье, художник о чем-то вспомнил, ахнул и буквально метнулся в сторону дома. И в следующую секунду совершенно неожиданно для всех раздался выстрел.

Все произошло в одно мгновение. Внезапно в воздухе что-то хлопнуло, потом заказчик громко вскрикнул и схватился за правый бок. На его белоснежной рубашке вдруг выступило ярко-алое пятно, а из-под пухлых пальцев, которыми он сжимал ткань, сначала закапали тягучие красные капли, а потом побежали и вовсе ручейки.

Мужчина протяжно застонал и вывалился бы из кабины, кабы не сам Виктор, услышавший стон и вернувшийся с полпути назад. Он и подхватил грузное тело Евгения Васильевича, помешав тому рухнуть на землю.

— А-а-а! — вопил раненый, держась за бок. — Покушение! Подстрелили! Как больно! Как же мне больно!

Несмотря на его вопли, Костик почему-то подумал, что Евгений Васильевич ранен несерьезно. Иначе не вопил бы с такой силой. Смертельно или тяжело раненные люди так громко себя не ведут. Лежат себе тихонько, к смерти готовятся. А этот вопит, значит, жить будет.

Тем не менее растерянный, перепуганный водитель и совершенно бледный Виктор засуетились вокруг раненого, явно опасаясь худшего. Они расстегнули на нем рубашку, обнажив жирное рыхлое брюхо, сейчас обильно залитое и перепачканное кровью.

— Умираю! Звоните Борису Аркадьевичу! Хочу, чтобы он меня оперировал! — требовал чиновник, не теряя своей властности. — Скорей Бориса Аркадьевича мне сюда!

— Надо вас перевязать.

— Так перевязывайте, мать вашу! Сдохну, все ответите!