Одинокое сердце

Уперевшись ему в грудь, я почувствовала, как он пытается еще крепче сжать меня и раскрыть рот языком. Но мне удалось оттолкнуть его. Резко отступила назад, на несколько шагов и вытерла рот тыльной стороной ладони.

Павел промолчал. Сел в машину, завел мотор и покинул парковку. Я же смотрела ему вслед, еле держа себя на ногах.

А рядом со мной стояла подруга. Бледная как полотно, с плотно сжатыми губами и со слезами, наполнившими ее ясные глаза.

День был действительно отвратительным.

В понедельник все шло относительно по плану. Вот только настроение от этого не улучшилось.

Таня взяла паузу со мной в общении, сбежав в тот момент, когда я попыталась с ней объясниться. Она видела нас с Павлом, как он целовал меня, но я надеялась, что она правильно поняла мое отношение к другу и к его признанию. Но на мои звонки и сообщения она не отвечала.

Павел тоже не беспокоил. Да я и не хотела его услышать еще раз. Хватило признаний накануне.

Никольский в понедельник на работу не явился. Инна пожала плечами, заявив, что у босса по расписанию несколько встреч и поездка в другой город. Она перекроила его расписание, когда я извлекла лист, исписанные еще в субботу и протянула его ей.

— Ну и мороки, — произнесла она, заполняя электронный план, который позже отправила Виктору.

Для меня тоже нашлась работенка, поэтому день пролетел незаметно.

На следующий день Никольский появился на работе рано. И недовольный.

— Опять бушует, — шепнула Инна, когда я вошла в приемную.

— Пойду, поприветствую начальству, — натянуто улыбнулась и постучала в закрытую дверь.

Виктор опять сидел в полуосвещенном кабинете, и только свет от монитора отбрасывал тени на его лицо.

— Доброе утро, — голос почти бодрый.

— Вот список дел, — протянул вперед лист, исписанный ровным, немного наклоненным вправо почерком. Его почерком, к которому я уже привыкла, что могла разобрать сразу каждое слово, даже если оно было мне незнакомо. Чаще всего это касалось имен, названий или специфических терминов.

— Как прошли встречи вчера? — я хотела услышать его голос, чтобы, наконец, успокоить себя.

— Все нормально, Маргарита Александровна, — Виктор дал понять, что не намерен со мной общаться.

Внутри все перевернулось. Отвратительно ощущение страха закралось под кожу. Ладонь, в которой я держала список, покрылась испариной.

— Я понимаю, что на работе мы должны соблюдать рабочие отношения, но неужели я не заслуживаю хотя бы пары слов?

Никольский взглянул на меня. Пустые зеленые глаза. Плотно сжатые губы.

— У меня для вас и пары слов не найдется, Маргарита Александровна. Принимайтесь за дело. Я не за болтовню вам плачу.

Я задрожала. Все тело забилось в мелкой, противной, парализующей судороге. В груди защемило с такой силой, что я не смогла сдержаться и громко выдохнула. Тяжело, пронзительно, больно.

Резко развернулась и вылетела прочь из кабинета, не замечая, с какой силой захлопнула дверь. Инна что-то крикнула вдогонку, но я не слышала ее слов. Только голос Виктора в ушах. Ледяной, твердый, пустой. Чужой.

Очухалась только у себя в кабинете. Пробежалась по списку, надеясь на то, что смогу убраться из офиса подальше. И нашла, на последней строчке, написано не так ровно, как все прочее, но все же выездное задание для меня: «Купить ювелирное украшение в салоне «Венера». Для женщины. Сказать, что от Никольского. Там ждут»

Теперь и пол ушел из-под ног. Сползла в кресло, сжала лист в руках и всхлипнула.

Быстро же Виктору надоело со мной играться. Наверное, отправится мириться со своей любовницей.

Это удар ниже пояса.

Я подскочила на онемевшие ноги, заставила себя двигаться и с прежней скоростью ворвалась в приемную, игнорируя удивленный оклик Инны, и вошла в кабинет Виктора. Без стука.

Оказавшись перед его столом, вернула лист и шлепнула по нему рукой.

— Что не так? — возмутился мужчина, всматриваясь на помятый список.

— Я не буду покупать украшения для вашей любовницы, — прорычала я, борясь с желанием зарядить по носу начальнику. — Если я тебя не устраиваю, так и скажи. Но не нужно делать так. Мне противно от мысли, что воспользовался мной.

Виктор нахмурился. Снял очки, потер переносицу пальцами.

— У меня от тебя голова болит, — хрипло произнес он, закрывая глаза. — И когда ты только успеваешь надумать невесть что и в итоге обвинять меня?

— Ты сам даешь мне повод, — ответила я, всматриваясь в лицо мужчины.

Он был раздражен, напряженно сжата челюсть.

— Какой повод, Мара? — посмотрел на меня, и в глазах появились искорки.

— Это украшение из списка. Для женщины. Явно не для меня. Ты и сам неплохо умеешь выбирать подарки. Тогда для кого оно?

Никольский промолчал. Поднялся из-за стола и быстро его обогнул. Остановился лишь тогда, когда между нами остались считанные сантиметры.

— Да, это не для тебя, — прошептал он, чуть склонившись вперед. — Это подарок для Валерии. Мы приглашены вечером к Громовым, на ее день рождения.

Я выдохнула, громко и прерывисто.

— Что значит «мы приглашены»?

— То и значит, — пожал плечами. — Ты и я. Сегодня, в 19.00. Так сказать встреча друзей.