Одиссей Фокс

— Когда люди не знают, что за ними наблюдают, они творят неожиданные вещи, — кивнул Одиссей. — Так что запомни, ты прилетела на эту планету совершенно одна.

Он прижался к борту колесницы, и Ана замерла посередине, будто символ одиночества. Её волосы развевались на ветру волнами тускло-серого шёлка.

— Одна, но с тузом в рукаве, — наконец ответила девушка.

На платформе столпилась целая делегация. Существа разных миров выстроились полукругом, ожидая принцессу, и сверху собрание разноцветных планетян было похоже на коллекцию причудливых игрушечных фигурок. У Одиссея возникло зловещее предчувствие: что прямо сейчас из облаков высунется гигантская капризная рука, которая примется хватать фигурки и играючи швырять в разные стороны… Но мир пока не сошёл с ума, и ничего не произошло.

Колесница плавно опустилась на платформу, и по рядам присутствующих прошла почти синхронная волна: такие разные, они одинаково благоговейно склонялись перед наследницей олимпиаров. Одни приседали в вычурных позах, другие преклонялись эстетично и грациозно, кто-то раболепно упал ниц. Существо, похожее на птицу, завилось в спираль, перехлестнув длинные крылья вокруг тела. А создание, похожее на невзрачного серого жука, с хрустом вывернуло себя наизнанку, выпятилось наружу пёстрой и нарядной стороной, да так и замерло. Даже маленький лиловый хистероид был сдержанный и гладкий, не растрёпанный, он сжал лапки и взирал на принцессу с восхищением.

Это моментальное всеобщее преклонение оказалось красивым и торжественным: все взгляды устремились на Ану, она стала центром мира. И Фокс невольно увидел Ану в новом ракурсе, в ореоле восхищения и славы, которым окутали её другие.

— Ваше сиятельное высочество! Добро пожаловать! — прогнусавил очень интересный планетянин, выдвигаясь вперёд.

Его голос звучал мягко, как из плюшевого погреба, а тело было в точности как огромная мясистая рука. Согнутая в «локте» и одетая в роскошную синюю мантию, она шествовала, перебирая ножками, хм, нет, ручками. Сотни толстеньких отростков покрывали существо плотным шевелящимся ковром, так что оно могло извернуться в любую сторону, перебирая ручонками. Планетянин походил на руку-гусеницу, всю в маленьких ручках, отвратный по человеческим меркам, но весьма представительно одетый. Его голова была в точности как пухлая человеческая ладонь с четырьмя широко расставленными пальцами, только на конце каждого пальца выпучился коричневый глаз. В общем, ползучий рукоглаз.

Одиссей только и делал, что путешествовал по разным планетам и встречал сотни разумных рас, но в огромной галактике их были тысячи, а может и десятки тысяч, так что многие из собравшихся на Рассвете были ему незнакомы. Он даже пожалел об отсутствии нейра в голове: было бы очень удобно прошерстить данные по каждому из существ. Вот что это за создание — мятая бумажная фигура, похожая на оригами, которая складывает и раскладывает себя, будто хочет что-то сказать? А вот эта большая овальная голова, возлежащая в левикресле, почему она уставилась на Ану девятью неморгающими глазами, словно хочет просверлить девушку взглядом?

— Позвольте подать вам отросток помощи! — возгласил гнусавый ползун.

— Позволяю, Шакрюк, — улыбнулась принцесса, разрешая ему вползти в защитный круг. Она сошла с колесницы, опираясь на протянутые пухли, которые ловко сменяли друг друга, подставляясь под её руку и как бы перетекая с Аной сверху-вниз.

— Прошу проследовать в зал совета, ваше высочество, — сладко прогнусавил Шакрюк.

Преклонённые планетяне повставали, разогнулись и зашептались, превращаясь в приветливую толпу; процессия двинулась внутрь станции, а Одиссей стоял сбоку, глядя на проходящих. Подмечать важные детали одним глазом было очень неудобно, как бы сейчас пригодился хотя бы простейший зрительный имплант!

Процессия удалялась, и внутри Одиссея нарастало желание бежать вслед за ней. Ему очень не хотелось выпускать Ану из поля зрения, оставлять посреди толпы чужаков. Хотя что обычные смертные могут сделать наследнице олимпиаров? Защитное поле высшей категории облегало её, чётким световым кругом с античной узорной окантовкой очертив границу, которую окружающим было нельзя пересекать. Так что вокруг Аны всегда оставался пустой круг почтения.

В общем, желание держаться рядом с принцессой и изображать телохранителя было по-человечески понятным, но глупым. Задача сыщика в другом: не упустить важную информацию. Поэтому Фокс не двинулся с места и стоял в стороне от колесницы, невидимый и внимательный. Он был уверен, что самое интересное сейчас случится не в зале совета — а на опустевшей площадке под небом, полным обманчивых преломлений.

Существо-оригами задержалось у колесницы, увлечённо разглядывая барельеф с эпохальной битвой. На белом теле мелькали и таяли чернильные росчерки — кажется, мысли существа отражались на его поверхности. Фоксу, к сожалению, было затруднительно читать стремительно гаснущие узоры на абсолютно неизвестном языке.