Одиссей Фокс

Все чувства Фокса обострились до предела, он ловил каждую мелочь и моментально укладывал её в картину происходящего — которую нужно сложить, чтобы выжить. Детектив заметил, что дыра фокусирует своё воздействие на одной жертве, и та рвётся вперёд сильнее всех. Сейчас это был Одиссей, возможно, дыра уже наелась тележками, сожрав всех… кроме Бекки.

— Недостача… — прохрипела Бекки. — Недостача…

Крикливая тележка застряла у самого жерла, она провалилась передними колёсами в прореху между упавшими плитами и одновременно зацепилась решёткой за торчащий прут. Выбраться было несложно — вверх и влево, слезть со штыря и нырнуть в кричащую тёмную пасть. Если бы Бекки соображала, она бы давно так и сделала, повинуясь зову дыры. Но тележка бессмысленно дёргалась в разных направлениях и говорила странные слова.

— Замена товара! — прохрипела она. — Замена товара!

Одиссей внезапно понял, что кричит Бекки. Он схватился за тележку, пытаясь удержаться перед распахнутым зевом, и посмотрел. Дыра была больше Одиссея, сумрачный тоннель, уходящий в бездонную непроглядную глубину. Оплавленные и сросшиеся металлические обломки, похожие на пасть, были истерзанные и бугрящиеся: металл словно кричал от непереносимой муки.

— Прости, Бекки, — прошептал Одиссей, вернее, хотел прошептать, но изо рта вырвались какие-то другие, бессмысленные слова, вся голова была заполнена сотнями и тысячами теснящихся слов. Он оборвал все мысли, сошедшие с ума, сосредоточился на действиях, навалился на тележку, приподнял её, рывком сорвал с прута и толкнул в дыру. Она, трясясь, заехала туда, наполовину исчезнув во мраке, и он увидел, как Бекки начинает коверкаться, скрючиваться и плыть, превращаясь в жижу, льющуюся в воздухе. Он услышал этот всепроникающий булькающий звук.

«Она не живая и не разумная, она лишь тележка» билось у Одиссея в голове. Но внутри всё свело от мерзости и вины. Человек рванулся к выходу из зала — его единственная надежда заключалась в том, что пасть будет несколько секунд занята.

За три секунды, в которые она проглотила Бекки, Фокс успел добежать до двери, она открылась ему навстречу — но Одиссей так и не переступил порог. Он снова превратился в существо, раздираемое надвое, две половины вели его в разные стороны: от дыры и к ней.

Но тому существу, что рвалось к дыре, помогал её неслышный зов.

Десяток коротких, судорожных движений, изнемогающий и обессилевший от борьбы человек подкатился к зияющей пасти и встал в ней, как распятый, последним усилием держась за истерзанные края.

— Рокировка, — выдохнул человек. И отпустил руки.

Прореха беспросветной черноты раскрылась прямо перед ним, посередине пасти. Она была такой чёрной, что мрак в дыре казался серым. Четыре гибких крыла оплели Одиссея, когтистые лапы впились ему в бока. Чернушка дёрнулась всем телом, мир моргнул, и они оказались в рубке, за пять бронированных стен от дыры, от горы — и от того, что было там, в глубине.

* * *

— Аааа! — заорал Одиссей, снова оказавшись самим собой. — Аааах ты Тварь!!!

Он схватил первое, что подвернулось под руку — начатую банку маринованных лурианских кокосов — и разбил её о стену. Страх и ярость пылали в груди, будто хотели вырваться и сжечь всё вокруг. Сжечь «Мусорог», уничтожить его, направить к звезде и обрушить в пылающий ад, такой была первая мысль.

Но в зале № 3, за страшной горой пряталось самое дорогое для Фокса — корабль сайн. А между двух полок, посреди вороха продуктов валялся пожилой луур, он стонал и ворочался, приходя в себя. Как только бухгалтер очнётся настолько, чтобы соображать и двигаться, он против воли полезет в дыру. Одиссей уже пожертвовал наглой ладьёй, чтобы спасти короля. Фазилем он пожертвовать не мог.

По телу Чернушки прошла дрожь, она издала слабый скрипящий крик. Совсем недавно птица была при смерти от истощения, а сколько сил отдала сейчас, чтобы его спасти? Чего ей это стоило, телепортировать не только себя, но и человека? Одиссей погладил шершавый бок чёрной королевы, та обессиленно сникла.

— Гамма, вытащи луура мусорными хватами и заблокируй зал!

— Не получится. Я уже пытался вас вытащить. Смотрите.

Одиссей хотел глянуть на экран, и с трудом преодолел внутренний блок. Инстинкты бешено стиснули тело и задавили разум, внутри билось: НЕЛЬЗЯ СМОТРЕТЬ В НОРУ. Фокс не подозревал, что внутри него прячется так много глубинного ужаса и этот ужас так силён. Детектив сжал панель так, что пальцы побелели, заставил себя повернуться и посмотреть на экран.

Гамма раз за разом показывал короткую зацикленную запись: как маленькая платформа с гибкими щупами вкатилась в зал № 3 через тоннель под потолком. Скользя по ребристой поверхности, словно по рельсам, платформа устремилась к Фазилю с Одиссеем, которые барахтались на полу. Но внезапно замерла и начала бессмысленно дёргаться в разные стороны, елозить взад-вперёд по рельсам, как будто потеряв управление.