Одиссей, или День сурка. Работы по поэтике

Жеребьи в медноокованном шлеме потом потрясли мы —
Вынулся жеребий твердому сердцем вождю Еврилоху.
В путь собрался он, и с ним двадцать два из товарищей наших.
С плачем они удалились, оставя нас, горем объятых.
Скоро они за горами увидели крепкий Цирцеин
Дом, сгроможденный из тесаных камней на месте открытом.
Около дома толпилися горные львы и лесные
Волки: питьем очарованным их укротила Цирцея.
Вместо того чтоб напасть на пришельцев, они подбежали
К ним миролюбно и, их окруживши, махали хвостами.
Как к своему господину, хвостами махая, собаки
Ластятся – им же всегда он приносит остатки обеда, —
Так остролапые львы и шершавые волки к пришельцам
Ластились. Их появленьем они, приведенные в ужас,
К дому прекраснокудрявой богини Цирцеи поспешно
Все устремились. Там голосом звонко-приятным богиня
Пела, сидя за широкой, прекрасной, божественно тонкой
Тканью, какая из рук лишь богини бессмертной выходит.

Цирцея предстает перед своими незваными гостями как «Хозяйка зверей», как «Баба-яга». Баба-яга – русская хозяйка зверей, богиня леса, через «избушку на курьих ножках» которой герой (точнее, человек, становящийся героем, проходящий для этого обряд инициации) должен пройти. Избушка Бабы-яги символизирует мифического зверя, пожирающего героя.

Гости заходят в дом Цирцеи, все кроме Еврилоха, который предпочел спрятаться и понаблюдать:

Чином гостей посадивши на кресла и стулья, Цирцея
Смеси из сыра и меду с ячменной мукой и с прамнейским
Светлым вином подала им, подсыпав волшебного зелья
В чашу, чтоб память у них об отчизне пропала; когда же
Ею был подан, а ими отведан напиток, ударом
Быстрым жезла загнала чародейка в свиную закуту
Всех; очутился там каждый с щетинистой кожей, с свиною
Мордой и с хрюком свиным, не утратив, однако, рассудка.
Плачущих всех заперла их в закуте волшебница, бросив
Им желудей, и свидины, и буковых диких орехов
В пищу, к которой так лакомы свиньи, любящие рылом
Землю копать. К кораблю Еврилох прибежал той порою
С вестью плачевной о бедствии, спутников наших постигшем.

Эдвард Бёрн-Джонс. Вино Цирцеи. 1900 год

Тут те же элементы сюжета, что и в истории с Полифемом: запирание героев (соответствующее поглощению мифическим зверем) и превращение их в зверей. Вино с волшебным зельем (наркотик) лишает их памяти об отчизне. В истории с Полифемом волшебное вино пьет сам людоед, но в истории слияния человека с божеством не играет роли, кто именно из них пьет. Пьет Полифем, а памяти лишается Одиссей (назвавшись «Никто»). Роль жертвенного ножа в истории с Цирцеей исполняет «быстрый жезл» чародейки.

До того, как отправить дружину к жилищу Цирцеи, Одиссей убивает оленя: