Одиссей покидает Итаку

Ноги у него давно уже гудели, и вообще устал он до крайности, потому что ждать да догонять плохо, как известно, но куда хуже водить кого-нибудь на коротком поводке, так, чтобы и оставаться незамеченным, и по возможности быть рядом на случай чего. Тем более, что Берестин вел себя неспокойно, часто оглядываясь, очевидно, опасаясь того же самого.

Врагу не пожелаешь такой работы. Да еще и без подстраховки, без подмены. И чем дольше все это тянулось, тем длиннее становился счет, который он собирался предъявить Новикову.

Только один раз представился ему случай слегка развлечься. Надо же было такому случиться, что в Гостином дворе, на Садовой линии, где Ирина покупала какую-то женскую мелочь, ею заинтересовался настоящий, серьезный щипач-карманник. Шульгин точно определил момент, когда вор приготовился взять у нее кошелек, и, притершись к нему в толпе, провел ущемление локтевого нерва рабочей руки.

Никто так и не понял, отчего представительный мужчина вдруг сел на затоптанный пол, подвывая от боли.

А больше ничего интересного не случилось. Глубокой уже ночью, когда поднадзорные вернулись домой из артистического кафе, улеглись по-прежнему в разных помещениях, и в окнах погас свет, Шульгин спрятал в кейс бинокль и, пошатываясь от усталости, пошел по Невскому к вокзалу.

Постоял на углу площади, оглянувшись на город, который так и не увидел за сутки, сокрушенно махнул рукой.

— Ну что ж. По крайней мере, я сделал все, что мог. Кто хочет, пусть сделает лучше, — слегка исказив, произнес он вслух латинскую поговорку.

Утром он доложил Новикову все, что счел нужным, в последний момент удержав при себе заготовленную фразу: «А еще, честь имею доложить, мадемуазель Ирен оказалась восхитительно сложена». Вовремя вспомнив свое же жизненное правило.

— Вот и хорошо, — несколько рассеянно кивнул Новиков. — А мы тут без тебя еще кое-что придумали. Грандиозное. И события всякие произошли…

— Я же говорил, добром это не кончится, — ответил Шульгин, выслушав краткое изложение событий последних суток. — Одиссей, Одиссей… Вот тебе и Одиссей. С вами только свяжись. Причем, кто из нас Одиссей, пока не ясно, а вот что моя жена не Пенелопа, это исторический факт…

Глава 8

На то, чтобы собрать приставку в первом, упрощенном варианте, Левашову потребовалось меньше суток. Правда, выглядела она, как и многое другое, выходившее из рук Олега, довольно примитивно — технически некультурно, как он сам выразился. Гирлянды проводов, наскоро припаянные контуры, пакеты печатных плат, какие-то неизвестные Воронцову блоки, выкорчеванные из цветного телевизора, новиковского компьютера «Филипс» и даже принадлежавшего Берестину двухкассетного «Шарпа». Работать это устройство могло бы, наверное, только в фильме о сумасшедшем изобретателе.

Но ни Воронцов, ни Левашов в успехе не сомневались, хотя и по разным причинам.

Во время монтажа Олег не раз и не два вспоминал пришельцев самыми неодобрительными из известных ему слов. Если бы не их хамская выходка с похищением квартиры, все получилось бы втрое быстрее и впятеро лучше. А так, несмотря на то, что Воронцов несколько раз ездил с записками Олега по разным адресам и привозил от спекулянтов тщательно подобранные по кондициям наборы радиодеталей, выходная камера получилась объемом всего только в один кубометр.

— Мало, конечно, но пока хоть так, — сказал Левашов, откладывая паяльник. — Потом переделаю, на японских микросхемах. Теперь часок поспать бы, и можно начинать испытания…

— Что, и выдержки хватит? — не поверил ему Воронцов. Посчитал, что позирует Олег, научившись этому от Новикова с Шульгиным. Сам бы он не утерпел.

— При чем тут выдержка, — рассеял его сомнения Левашов. — Тут наладки часа на три, а то и больше, а у меня и руки дрожат, и глаза не смотрят…

В расчетах своих Левашов и тут не ошибся, возиться с наладкой и настройкой ему пришлось даже чуть больше, чем три часа. Но зато когда все, на его взгляд, было в полном порядке, он посмотрел на Воронцова с нескрываемой гордостью.

— Ей-богу, я-таки молодец. Без «брешешь». Конечно, Ирина мне здорово помогла и твой чертежик тоже, но я бы и без них справился. Тут главное — идея. А ты говоришь — пришельцы… Нобелевскую по физике я наверняка заработал!..

Воронцов слушал его, а сам думал, какие же грандиозные возможности таятся в людях, неведомые им самим, если рядовой инженер Олег буквально из ничего создал такую штуку. И что совсем не дураки пришельцы всех мастей, окружившие Землю своим пристальным вниманием. Он не понимал физического и математического смысла совмещенного пространства-времени, но практические выводы были ему доступны вполне. И нет никаких сомнений, что другой изобретатель-одиночка, или, скорее, научный коллектив в любой момент может открыть или выдумать нечто другое, для чего и названия нет, но окончательно перевернуть все наши представления о мире. От таких мыслей становилось и весело, и жутко, и озноб пробегал по спине — как в тот раз, когда он выходил на боевое траление, а оркестр на пирсе играл «Прощание славянки».