Одиссея

Гелиос с моря прекрасного встал[164] и явился на медном[165]
Своде небес, чтоб сиять для бессмертных богов и для смертных,
Року подвластных[166] людей, на земле плодоносной живущих.
Тою порою достигнул корабль до Нелеева града[167]
⁵ Пышного, Пилоса.[168] В жертву народ приносил там на бреге
Черных быков Посидону, лазурнокудрявому[169] богу;
Было там девять скамей;[170] на скамьях, по пяти сот на каждой,
Люди сидели, и девять быков перед каждою было.
Сладкой[171] отведав утробы, уже сожигали пред богом
¹⁰ Бедра в то время, как в пристань вошли мореходцы. Убравши
Снасти и якорем шаткий корабль утвердивши, на землю
Вышли они; Телемак, за Афиною следуя, также
Вышел. К нему обратяся, богиня Афина сказала:
“Сын Одиссеев, теперь уж застенчивым быть[172] ты не должен;
¹⁵ Ибо затем мы и в море пустились, чтоб сведать, в какую
Землю отец твой судьбиною брошен и что претерпел он.
Смело приблизься к коней обуздателю Нестору; знать нам
Должно, какие в душе у него заключаются мысли.
Смело его попроси, чтоб тебе объявил он всю правду;[173]
²⁰ Лжи он, конечно, не скажет, умом одаренный великим”.
“Но, — отвечал рассудительный сын Одиссеев богине, —
Как подойти мне? Какое скажу я приветствие, Ментор?
Мало еще в разговорах разумных с людьми я искусен;
Также не знаю, прилично ли младшим расспрашивать старших?”
²⁵ Дочь светлоокая Зевса Афина ему отвечала:
“Многое сам, Телемак, ты своим угадаешь рассудком;[174]
Многое демон откроет тебе благосклонный; не против
Воли ж бессмертных, я думаю, был ты рожден и воспитан”.

Кончив, богиня Афина пошла впереди Телемака[175]
³⁰ Быстрым шагом; за нею пошел Телемак; и поспешно
К месту подходят они, где пилийцы, собравшись, сидели;
Там с сыновьями и Нестор сидел; их друзья, учреждая
Пир, суетились, вздевали на вертелы, жарили мясо.
Все, иноземцев увидя, пошли к ним навстречу и, руки
³⁵ Им подавая, просили их сесть дружелюбно с народом.
Первый, их встретивший, Несторов сын, Пизистрат[176] благородный,
Ласково за руки взявши обоих, на бреге песчаном
Место на мягких разостланных кожах занять пригласил их
Между отцом престарелым и братом младым Фразимедом.[177]
⁴⁰ Сладкой утробы отведать им дав,[178] он вином благовонным
Кубок наполнил, вина отхлебнул и сказал светлоокой
Дочери Зевса эгидодержавца Палладе Афине:
“Странник, ты должен призвать Посидона владыку: вы ныне
Прибыли к нам на великий праздник его; совершивши
⁴⁵ Здесь, как обычай велит, перед ним возлиянье с молитвой,
Ты и товарищу кубок с напитком божественно-чистым
Дай, он, я думаю, молится также богам, поелику
Все мы, люди, имеем в богах благодетельных нужду.
Он же моложе тебя и, конечно, ровесник со мною;
⁵⁰ Вот почему я и кубок тебе наперед предлагаю”.

Кончив, он передал кубок с вином благовонным Афине.
Был ей приятен поступок разумного юноши, первой
Ей предложившего кубок с вином благовонным; и стала
Голосом громким она призывать Посидона владыку:
⁵⁵ “Царь Посидон земледержец, молюся тебе, не отвергни
Нас, уповающих здесь, что желания наши исполнишь.
Нестору славу с его сыновьями, во-первых, даруй ты;
После богатую милость яви и другим, благосклонно
Здесь от пилийцев великую ныне приняв экатомбу;
⁶⁰ Дай нам потом, Телемаку и мне, возвратиться, окончив
Все, для чего мы приплыли сюда в корабле крутобоком”.

Так помолясь, совершила сама возлиянье богиня;
После двуярусный кубок[179] она подала Телемаку;
В свой помолился черед и возлюбленный сын Одиссеев.
⁶⁵ Те же, изжарив и с вертелов снявши хребтовое мясо,[180]
Роздали части и начали пир многославный; когда же
Был удовольствован голод их сладким питьем и едою,
Речь обратил к посетителям Нестор, герой Геренейский:[181]
“Странники, мне уж теперь неприлично не будет спросить вас,
⁷⁰ Кто вы, понеже уж пищею вы насладились[182] довольно.
Кто ж вы, скажите? Откуда к нам прибыли влажной дорогой?[183]
Дело ль какое у вас? Иль без дела скитаетесь всюду,
Взад и вперед по морям, как добычники вольные,[184] мчася,
Жизнью играя своей и беды приключая народам?”

⁷⁵ С духом собравшись, на то рассудительный сын Одиссеев
Так, отвечая, сказал (и Афина ему ободрила
Сердце, чтоб Нестора мог он спросить об отце отдаленном,
Также чтоб в людях о нем утвердилася добрая слава):[185]
“Сын Нелеев, о Нестор, великая слава ахеян,
⁸⁰ Знать ты желаешь, откуда и кто мы; всю правду скажу я:
Мы из Итаки, под склоном лесистым Нейона[186] лежащей;
Прибыли ж к вам не за общим народным, за собственным делом;
Странствую я, чтоб, молву об отце вопрошая, проведать,
Где Одиссей благородный, в бедах постоянный, с которым
⁸⁵ Ратуя вместе, вы град Илион, говорят, сокрушили.
Прочие ж, сколько их ни было, против троян воевавших,
Бедственно, слышали мы, в стороне отдаленной погибли[187]
Все; а его и погибель от нас неприступно Кронион
Скрыл; где нашел он конец свой, не знает никто: на земле ли
⁹⁰ Твердой он пал, пересиленный злыми врагами, в зыбях ли
Моря погиб, поглощенный холодной волной Амфитриты.
Я же колена твои обнимаю, чтоб ты благосклонно[188]
Участь отца[189] моего мне открыл, объявив, что своими
Видел глазами иль что от какого услышал случайно
⁹⁵ Странника. Матерью был он рожден на беды и на горе.
Ты же, меня не щадя и из жалости слов не смягчая,
Все расскажи мне подробно, чему ты был сам очевидец.
Если же чем для тебя мой отец, Одиссей благородный,[190]
Словом ли, делом ли, мог быть полезен в те дни, как с тобою
¹⁰⁰ В Трое он был, где столь много вы бед претерпели, ахейцы,
Вспомни об этом теперь и поистине все расскажи мне”.

Так Телемаку ответствовал Нестор, герой Геренейский:
“Сын мой, как сильно напомнил ты мне о напастях, в земле той
Встреченных нами, ахейцами, твердыми в опыте строгом,
¹⁰⁵ Частью, когда в кораблях, предводимые бодрым[191] Пелидом,[192]
Мы за добычей по темно-туманному морю гонялись,
Частью, когда перед крепким Приамовым градом с врагами
Яростно бились. Из наших в то время все лучшие пали:
Лег там Аякс[193] бедоносный, там лег Ахиллес и советов
¹¹⁰ Мудростью равный бессмертным Патрокл, и лежит там мой милый[194]
Сын Антилох, беспорочный, отважный и столько же дивный
Легкостью бега, сколь был он бесстрашный боец. И немало
Разных других испытали мы бедствий великих, о них же
Может ли все рассказать хоть один из людей земнородных?[195]
¹¹⁵ Если б и целые пять лет и шесть лет ты мог беспрестанно
Вести сбирать о бедах, приключившихся бодрым ахейцам
Ты бы, всего не узнав, недоволен домой возвратился.

Девять трудилися лет мы, чтоб их погубить, вымышляя[196]
Многие хитрости, — кончить насилу решился Кронион.
¹²⁰ В умных советах никто там не мог на ряду быть поставлен
С ним: далеко опереживал всех изобретеньем многих
Хитростей царь Одиссей, благородный родитель твой, если
Подлинно сын ты его. С изумленьем смотрю на тебя я;
С ним и речами ты сходен; но кто бы подумал, чтоб было
¹²⁵ Юноше можно так много с ним сходствовать умною речью?
Я ж постоянно, покуда войну мы вели, на совете ль,
В сонме ль народном, всегда заодно говорил с Одиссеем;
В мненьях согласные, вместе всегда мы, обдумавши строго,
То лишь одно избирали, что было ахейцам полезней.
¹³⁰ Но когда, ниспровергнувши город Приама великий,[197]
Мы к кораблям возвратилися, бог разлучил нас: Кронион
Бедственный путь[198] по морям приготовить замыслил ахейцам.
Был не у каждого светел рассудок, не все справедливы
Были они — потому и постигнула злая судьбина
¹³⁵ Многих, разгневавших дочь светлоокую страшного бога.
Сильную распрю богиня Афина зажгла меж Атридов:
Оба, созвать вознамерясь людей на совет, безрассудно
Собрали их не в обычное время, когда уж садилось[199]
Солнце; ахейцы сошлися, вином охмеленные; те же
¹⁴⁰ Стали один за другим объяснять им причину собранья:
Требовал царь Менелай, чтоб аргивские мужи в обратный
Путь по широкому моря хребту устремились немедля;
То Агамемнон[200] отвергнул: ахейцев еще удержать он
Мыслил затем, чтоб они, совершив экатомбу святую,
¹⁴⁵ Гнев примирили ужасной богини... младенец! Еще он,
Видно, не знал, что уж быть не могло примирения с нею:
Вечные боги не скоро в своих изменяются мыслях.
Так, обращая друг к другу обидные речи, там оба
Брата стояли; собрание светлообутых ахеян
¹⁵⁰ Воплем наполнилось яростным, на два разрознившись мненья.
Всю ту мы ночь провели в неприязненных друг против друга
Мыслях: уж нам, беззаконным, готовил Зевес наказанье.
Утром одни[201] на прекрасное море[202] опять кораблями
(Взяв и добычу и дев глубокоопоясанных)[203] вышли.
¹⁵⁵ Но половина другая ахеян осталась на бреге
Вместе с царем Агамемноном, пастырем многих народов.

Дали мы ход кораблям, и они по волнам побежали
Быстро: под ними углаживал бог многоводное море.
Скоро пришед в Тенедос, принесли мы там жертву бессмертным,
¹⁶⁰ Дать нам отчизну моля их, но Дий непреклонный еще нам
Медлил дозволить возврат: он вторичной враждой возмутил нас.
Часть за царем Одиссеем, подателем мудрых советов,[204]
В многовесельных[205] пустясь кораблях, устремилась в обратный
Путь, чтоб Атриду царю Агамемнону вновь покориться.[206]
¹⁶⁵ Я же поспешно со всеми подвластными мне кораблями
Поплыл вперед, угадав, что готовил нам бедствие демон;[207]
Поплыл со всеми своими и сын бедоносный Тидея;
Позже отправился в путь Менелай златовласый: в Лезбосе
Нас он нагнал, нерешимых, какую избрать нам дорогу:[208]
¹⁷⁰ Выше ль скалами обильного Хиоса путь свой на Псиру
Править, ее оставляя по левую руку, иль ниже
Хиоса, мимо открытого воющим ветрам Миманта?
Дия молили мы знаменье дать нам; и, знаменье давши,
Он повелел, чтоб, разрезавши море по самой средине,
¹⁷⁵ Шли мы к Эвбее для скорого близкой беды избежанья;
Ветер попутный, свистя, зашумел, и, рыбообильный
Путь совершая легко, корабли до Гереста достигли
К ночи; от многих быков возложили мы тучные бедра
Там на алтарь Посидонов, измерив великое море.
¹⁸⁰ День совершился четвертый, когда, добежав до Аргоса,
Все корабли Диомеда, коней обуздателя, стали
В пристани. Прямо тем временем в Пилос я плыл, и ни разу
Ветер попутный, вначале нам посланный Днем, не стихнул.
Так возвратился я, сын мой, без всяких вестей; и доныне
¹⁸⁵ Сведать еще я не мог, кто погиб из ахеян, кто спасся.
Что ж от других мы узнали, живя под домашнею кровлей,
То вам, как следует, я расскажу, ничего не скрывая.
Слышали мы, что с младым Ахиллеса великого сыном[209]
Все мирмидоны его, копьеносцы, домой возвратились;
¹⁹⁰ Жив, говорят, Филоктет,[210] сын Пеанов возлюбленный; здраво
Идоменей (никого из сопутников, с ним избежавших
Вместе войны, не утративши на море) Крита достигнул;
К вам же, конечно, и в дальнюю землю[211] дошел об Атриде
Слух, как домой возвратился он, как умерщвлен был Эгистом,
¹⁹⁵ Как и Эгист наконец по заслуге приял воздаянье.[212]
Счастье, когда у погибшего мужа останется бодрый
Сын, чтоб отмстить, как Орест, поразивший Эгиста, которым
Был умерщвлен злоковарно его многославный родитель![213]
Так и тебе, мой возлюбленный друг, столь прекрасно созревший,
²⁰⁰ Должно быть твердым, чтоб имя твое и потомки хвалили”.

Выслушав Нестора, так отвечал Телемак благородный:
“Сын Нелеев, о Нестор, великая слава ахеян,
Правда, отмстил он, и страшно отмстил, и ему от народов
Честь повсеместная будет и будет хвала от потомства.
²⁰⁵ О, когда б и меня одарили такою же силой
Боги, чтоб так же и я мог отмстить женихам, наносящим
Столько обид мне, коварно погибель мою замышляя!
Но благодати великой такой ниспослать не хотели
Боги ни мне, ни отцу — и удел мой отныне терпенье”.

²¹⁰ Так Телемаку ответствовал Нестор, герой Геренейский:
“Сам ты, мой милый, о том мне своими словами напомнил;
Слышали мы, что, твою благородную мать притесняя,
В доме твоем женихи беззаконного делают много.
Знать бы желал я: ты сам ли то волею сносишь? Народ ли[214]
²¹⁵ Вашей земли ненавидит тебя, по внушению бога?
Мы же не ведаем; может случиться легко, что и сам он
Их, возвратяся, погубит, один ли, созвав ли ахеян...[215]
О, когда б возлюбить светлоокая дева Паллада
Так же могла и тебя, как она Одиссея любила
²²⁰ В крае троянском, где много мы бед претерпели, ахейцы!
Нет, никогда не бывали столь боги в любви откровенны,
Сколь откровенна была с Одиссеем Паллада Афина!
Если бы ею с такою ж любовью и ты был присвоен,
Самая память о браке во многих из них бы пропала”.[216]

²²⁵ Нестору так отвечал рассудительный сын Одиссеев:
“Старец, несбыточно, думаю, слово твое; о великом
Ты говоришь, и ужасно мне слушать тебя; не случится
То никогда ни по просьбе моей, ни по воле бессмертных”.

Дочь светлоокая Зевса Афина ему отвечала:
²³⁰ “Странное слово из уст у тебя, Телемак, излетело;
Богу легко защитить нас и издали, если захочет;
Я ж согласился б скорее и бедствия встретить, чтоб только
Сладостный день возвращенья увидеть, чем, бедствий избегнув,
В дом возвратиться, чтоб пасть пред своим очагом, как великий
²³⁵ Пал Агамемнон предательством хитрой жены и Эгиста.
Но и богам невозможно от общего смертного часа
Милого им человека избавить, когда он уж предан
В руки навек усыпляющей смерти судьбиною будет”.

Так отвечал рассудительный сын Одиссеев богине:
²⁴⁰ “Ментор, не станем о том говорить мы, хотя и крушит нам
Сердце оно; уж его возвращения мы не увидим:
Черную участь и смерть для него приготовили боги.[217]
Я же теперь, о ином вопрошая, хочу обратиться
К Нестору — правдой и мудростью всех он людей превосходит:
²⁴⁵ Был, говорят, он царем, повелителем трех поколений,
Образом светлым своим он бессмертному богу подобен —
Сын Нелеев, скажи, ничего от меня не скрывая,
Как умерщвлен был[218] Атрид Агамемнон пространнодержавный?
Где Менелай находился? Какое губящее средство
²⁵⁰ Хитрый Эгист изобрел, чтоб удобнее сладить с сильнейшим?
Иль, не достигнув Аргоса, еще меж чужими людьми он
Был и врага своего тем отважил на злое убийство?”

“Друг, — Телемаку ответствовал Нестор, герой Геренейский, —
Все расскажу откровенно, чтоб мог ты всю истину ведать;
²⁵⁵ Подлинно так все случилось,[219] как думаешь сам ты; но если б
В братнем жилище Эгиста живого застал, возвращаясь
В дом свой из брани троянской, Атрид Менелай златовласый,
Трупа его бы тогда не покрыла земля гробовая,
Хищные птицы и псы бы его растерзали, без чести
²⁶⁰ В поле далеко за градом Аргосом[220] лежащего, жены[221]
Наши его б не оплакали — страшное дело свершил он.
Тою порою, как билися мы на полях илионских,
Он в безопасном углу многоконного града Аргоса
Сердце жены Агамемнона лестью опутывал хитрой.
²⁶⁵ Прежде самой Клитемнестре[222] божественной[223] было противно
Дело постыдное — мыслей порочных она не имела;
Был же при ней песнопевец, которому царь Агамемнон,
В Трою готовяся плыть, наблюдать повелел за супругой;
Но, как скоро судьбина ее предала преступленью,
²⁷⁰ Тот песнопевец был сослан Эгистом на остров бесплодный,
Где и оставлен; и хищные птицы его растерзали.
Он же ее, одного с ним желавшую, в дом пригласил свой;
Множество бедр на святых алтарях он сожег пред богами,[224]
Множеством вкладов, и златом и тканями, храмы украсил,
²⁷⁵ Дерзкое дело такое с нежданным окончив успехом.

Мы же, покинувши землю троянскую, поплыли вместе,
Я и Атрид Менелай, сопряженные дружбою тесной.
Были уж мы пред священным Сунионом, мысом Аттийским;
Вдруг Менелаева кормщика Феб Аполлон невидимо
²⁸⁰ Тихой своею стрелой умертвил:[225] управляя бегущим
Судном, кормило держал многоопытной твердой рукою
Фронтис, Онеторов сын, наиболе из всех земнородных
Тайну проникший владеть кораблем в наступившую бурю.
Путь свой замедлил, хотя и спешил, Менелай, чтоб на бреге
²⁸⁵ Честь погребения другу воздать с торжеством надлежащим;
Но когда на своих кораблях крутобоких опять он
В темное море пошел и высокого мыса Маллеи
Быстро достиг — повсеместно гремящий Кронион, замыслив
Гибель, нагнал на него многошумное ветра дыханье,
²⁹⁰ Поднял могучие, тяжкие, гороогромные волны.
Вдруг корабли разлучив, половину их бросил он к Криту,[226]
Где обитают кидоны у светлых потоков Ярдана.
Виден там гладкий утес, восходящий над влагой соленой,
В темное море вдвигаясь на крайних пределах Гортины;
²⁹⁵ Там,[227] где великие волны на западный берег у Феста
Нот нагоняет и малый утес их дробит, отшибая,
Те корабли очутились; проворством спаслися от смерти
Люди; суда ж их погибли, разбившись об острые камни.
Пять остальных кораблей темноносых, похищенных бурей,
³⁰⁰ Ветер могучий и волны ко брегу Египта примчали.
Там Менелай, собирая сокровищ и золота много,
Странствовал между народов иного языка, и в то же
Время Эгист совершил беззаконное дело в Аргосе,[228]
Смерти предавши Атрида, — народ покорился безмолвно.
³⁰⁵ Целые семь лет[229] он властвовал в златообильной Микене;
Но на осьмой из Афин возвратился ему на погибель
Богоподобный Орест; и убийцу сразил он, которым
Был умерщвлен злоковарно его многославный родитель.
Пир учредив для аргивян великий, свершил погребенье
³¹⁰ Он и преступнице матери вместе с Эгистом презренным.
В самый тот день и Атрид Менелай, вызыватель в сраженье,
Прибыл, богатства собрав, сколь могло в кораблях уместиться.

Ты же недолго, мой сын, в отдаленье от родины странствуй,
Дом и наследье отца благородного бросив на жертву[230]
³¹⁵ Дерзких грабителей, жрущих твое беспощадно; расхитят
Все, и без пользы останется путь, совершенный тобою.
Но Менелая Атрида (советую, требую) должен
Ты посетить; он недавно в отечество прибыл[231] из чуждых
Стран, от людей, от которых никто, занесенный однажды
³²⁰ К ним по широкому морю стремительным ветром, не мог бы
Жив возвратиться, откуда и в год долететь к нам не может[232]
Быстрая птица, — столь страшно великой пучины пространство.
Ты же поедешь отсюда иль морем со всеми своими,
Или, когда пожелаешь, землею: коней с колесницей
³²⁵ Дам я, и сына с тобою пошлю, чтоб тебе указал он
Путь в Лакедемон божественный, где Менелай златовласый
Царствует; можешь ты сам обо всем расспросить Менелая;[233]
Лжи он, конечно, не скажет, умом одаренный великим”.

Кончил. Тем временем солнце померкло и тьма наступила.
³³⁰ К Нестору слово свое обративши, сказала Афина:
“Старец, твои рассудительны речи, но медлить не станем;
Должно отрезать теперь языки,[234] и царю Посидону
Купно с другими богами вином сотворить возлиянье;
Время подумать о ложе покойном и сне миротворном;
³³⁵ День на закате угас, и уж боле не будет прилично
Здесь нам сидеть за трапезой богов; удалиться пора нам”.

Так говорила богиня; почтительно все ей внимали.
Тут для умытия рук им служители подали воду;[235]
Отроки светлым кратеры до края наполнив напитком,
³⁴⁰ В чашах его разнесли, по обычаю справа начавши;[236]
Бросив в огонь языки, сотворили они возлиянье,
Стоя; когда ж сотворили его и вином насладились,
Сколько желала душа, Телемак благородный с Афиной
Стали к ночлегу на свой быстроходный корабль собираться.

³⁴⁵ Нестор, гостей удержавши, сказал: “Да отнюдь не позволят
Вечный Зевес и другие бессмертные боги, чтоб ныне
Вы для ночлега отсюда ушли на корабль быстроходный!
Разве одежд не найдется у нас? Неужели я нищий?
Будто уж в доме моем ни покровов, ни мягких постелей
³⁵⁰ Нет, чтоб и сам я, и гости мои насладились покойным
Сном? Но покровов и мягких постелей найдется довольно.
Можно ль, чтоб сын столь великого мужа, чтоб сын Одиссеев
Выбрал себе корабельную палубу спальней, пока я
Жив и мои сыновья обитают со мной под одною
³⁵⁵ Кровлей, чтоб всех, кто пожалует к нам, угощать дружелюбно?”

Дочь светлоокая Зевса Афина ему отвечала:
“Умное слово сказал ты, возлюбленный старец, и должен
Волю исполнить твою Телемак: то, конечно, приличней.
Здесь я оставлю его, чтоб покойно под кровлей твоею
³⁶⁰ Ночь он провел. Самому ж мне на черный корабль возвратиться[237]
Должно, чтоб наших людей ободрить и о многом сказать им:
Я из сопутников наших старейший годами; они же
(Все молодые, ровесники все Телемаку) по доброй
Воле, из дружбы его в корабле проводить согласились;
³⁶⁵ Вот для чего и хочу я на черный корабль возвратиться.
Завтра ж с зарею пойти мне к народу отважных кавконов
Нужно, чтоб там заплатили мне люди старинный, немалый
Долг.[238] Телемака же, после того как у вас погостит он,
С сыном своим в колеснице отправь ты, коней повелевши
³⁷⁰ Дать им проворнейших в беге и силою самых отличных”.

Так им сказав, светлоокая Зевсова дочь удалилась,
Быстрым орлом улетев; изумился народ; изумился,
Чудо такое своими глазами увидевши, Нестор.
За руку взяв Телемака, ему дружелюбно сказал он:
³⁷⁵ “Друг, ты, конечно, и сердцем не робок, и силою крепок,
Если тебе, молодому, так явно сопутствуют боги.
Здесь из бессмертных, живущих в обителях светлых Олимпа,
Был не иной кто, как Диева славная[239] дочь Тритогена,
Столь и отца твоего отличавшая в сонме аргивян.
³⁸⁰ Будь благосклонна, богиня, и к нам и великую славу
Дай мне, и детям моим, и супруге моей благонравной;
Я же телицу тебе однолетнюю, лбистую, в поле
Вольно бродящую, с игом еще незнакомую, в жертву
Здесь принесу, ей рога изукрасивши золотом чистым”.
³⁸⁵ Так говорил он, молясь; и Палладою был он услышан.

Кончив, пошел впереди сыновей и зятьев благородных
В дом свой богато украшенный Нестор, герой Геренейский;
С Нестором в царский богато украшенный дом и другие
Также вступили и сели порядком на креслах и стульях.
³⁹⁰ Старец тогда для собравшихся кубок наполнил до края[240]
Светлым вином, чрез одиннадцать лет[241] из амфоры налитым
Ключницей, снявшей впервые с заветной амфоры той кровлю.
Им он из кубка свое сотворил возлиянье великой
Дочери Зевса эгидодержавца; когда ж и другие
³⁹⁵ Все, сотворив возлиянье, вином насладились довольно,[242]
Каждый к себе возвратился, о ложе и сне помышляя.[243]

Гостю желая спокойствия, Нестор, герой Геренейский,
Сам Телемаку, разумному сыну царя Одиссея,
В звонко-пространном покое кровать указал прорезную;
⁴⁰⁰ Лег близ него Пизистрат, копьевержец, мужей предводитель,
Бывший из братьев один неженатый в жилище отцовом.
Сам же, во внутренний царского дома покой удаляся,
Лег на постели, перестланной мягко царицею, Нестор.

Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос;
⁴⁰⁵ С мягкой поднялся постели и Нестор, герой Геренейский,
Вышед из спальни, он сел на обтесанных, гладких, широких[244]
Камнях, у двери высокой служивших седалищем, белых,
Ярко сиявших, как будто помазанных маслом, на них же
Прежде Нелей восседал, многоумием богу подобный;
⁴¹⁰ Но уж давно уведен был судьбой в обитель Аида.
Ныне ж на камнях Нелеевых Нестор воссел, скиптроносный
Пестун ахеян.[245] К нему сыновья собралися, из спален
Вышед: Эхефрон, Персей, Стратион, и Аретос, и юный[246]
Богу подобный красой Фразимед; наконец и шестой к ним,
⁴¹⁵ Младший из братьев пришел, Пизистрат благородный. И рядом
С Нестором сесть приглашен был возлюбленный сын Одиссеев.

Речь обратил тут к собравшимся Нестор, герой Геренейский:
“Милые дети, мое повеленье исполнить спешите:
Паче других преклонить я желаю на милость Афину,[247]
⁴²⁰ Видимо, бывшую с нами[248] на празднике бога великом.
В поле один за телицей беги, чтоб немедленно с поля
Выгнал ее к нам пастух, за стадами смотрящий; другой же
Должен на черный корабль Телемаков пойти и позвать к нам
Всех мореходных людей, там оставя лишь двух; напоследок
⁴²⁵ Третьим пусть будет немедленно златоискусник Лаэркос
Призван, чтоб золотом чистым рога изукрасить телице.
Прочие ж все оставайтесь при мне, повелевши рабыням
В доме устроить обед изобильный, расставить порядком
Стулья, дрова приготовить и светлой воды принести нам”.

⁴³⁰ Так он сказал; все заботиться начали: с поля телицу
Скоро пригнали; пришли с корабля Телемаковы люди,
С ним переплывшие море; явился и златоискусник,
Нужный для ковки металлов принесши снаряд: наковальню,
Молот, клещи драгоценной отделки и все, чем обычно
⁴³⁵ Дело свое совершал он; пришла и богиня Афина[249]
Жертву принять. Тут художнику Нестор, коней обуздатель,
Золота чистого дал; оковал им рога он телицы,
Тщася усердно, чтоб жертвенный дар был угоден богине.
Взяли телицу тогда за рога Стратион и Эхефрон;
⁴⁴⁰ Воду им руки умыть в обложенной цветами[250] лохани
Вынес из дома Аретос, в другой же руке он с ячменем
Короб держал; подошел Фразимед, ратоборец могучий,
С острым в руке топором, поразить изготовяся жертву;
Чашу подставил Персей. Тут Нестор, коней обуздатель,
⁴⁴⁵ Руки умывши, ячменем телицу осыпал и, бросив
Шерсти с ее головы на огонь, помолился Афине;
Следом за ним и другие с молитвой телицу ячменем
Так же осыпали. Несторов сын, Фразимед многосильный,
Мышцы напрягши, ударил и, в шею глубоко вонзенный,
⁴⁵⁰ Жилы топор пересек; повалилась телица; вскричали
Дочери все, и невестки царевы, и с ними царица,
Кроткая сердцем,[251] Клименова старшая дочь Эвридика.
Те же[252] телицу, приникшую к лону земли путеносной,
Подняли — разом зарезал ее[253] Пизистрат благородный.
⁴⁵⁵ После, когда истощилася черная кровь и не стало
Жизни в костях, разложивши на части ее, отделили
Бедра и сверху их (дважды обвивши, как следует, кости
Жиром) кровавого мяса кусками покрыли; все вместе
Нестор зажег на костре и вином оросил искрометным;
⁴⁶⁰ Те ж приступили, подставив ухваты с пятью остриями.
Бедра сожегши и сладкой утробы вкусив, остальное[254]
Всё разрубили на части и стали на вертелах жарить,
Острые вертелы тихо в руках над огнем обращая.

Тою порой[255] Телемак Поликастою,[256] дочерью младшей
⁴⁶⁵ Нестора, был отведен для омытия в баню; когда же
Дева его и омыла,[257] и чистым натерла елеем,
Легкий надевши хитон и богатой облекшись хламидой,
Вышел из бани он, богу лицом лучезарным подобный;
Место он занял близ Нестора, пастыря многих народов.
⁴⁷⁰ Те же, изжарив и с вертелов снявши хребтовое мясо,
Сели за вкусный обед, и заботливо начали слуги
Бегать, вино наливая в сосуды златые; когда же
Был удовольствован голод их сладким питьем и едою,
Нестор, герой Геренейский, сказал сыновьям благородным:
⁴⁷⁵ “Дети, коней густогривых запрячь в колесницу немедля
Должно, чтоб мог Телемак по желанию в путь устремиться”.
То повеление царское было исполнено скоро;
Двух густогривых коней запрягли в колесницу; в нее же
Ключница хлеб и вино на запас положила, с различной
⁴⁸⁰ Пищей, какая царям лишь, питомцам Зевеса, прилична.
Тут в колесницу блестящую стал Телемак благородный;
Рядом с ним Несторов сын Пизистрат, предводитель народов,
Стал; натянувши могучей рукою бразды, он ударил
Сильным бичом по коням, и помчалися быстрые кони
⁴⁸⁵ Полем, и Пилос блистательный скоро исчез позади их.
Целый день мчалися кони, тряся колесничное дышло.[258]
Солнце тем временем село, и все потемнели дороги.

Путники прибыли в Феру, где сын Орзилоха, Алфеем
Светлым рожденного, дом свой имел Диоклес благородный;
⁴⁹⁰ Дав у себя им ночлег, Диоклес угостил их радушно.
Вышла из мрака младая с перстами пурпурными Эос.
Путники, снова в свою колесницу блестящую ставши,[259]
Быстро на ней со двора через портик помчалися звонкий,
Часто коней погоняя, и кони скакали охотно.
⁴⁹⁵ Пышных равнин, изобильных пшеницей, достигнув, они там
Кончили путь, совершенный конями могучими быстро;
Солнце тем временем село, и все потемнели дороги.