Одиссея батьки Махно

— Если кто из них не пожелает вступать в коммуну, тому выделить пай земли и пусть он делает с ней, что хочет. Как говорится, хозяин-барин. Земельные комитеты должны отобрать у помещиков не только землю, но и инвентарь, орудия труда, скот и тягловую силу, семена. А отобрав, тут же назначить из самых честных и добросовестных крестьян заведующего складом, сторожей, дабы помещик не успел распродать инвентарь и скот.

Выступивший за Кратом Андрей Семенюта не только поддержал Филиппа, но и потребовал создавать коммуны немедленно:

— Чтоб к посевной они успели очистить семена, вывезти на поля навоз, отремонтировать инвентарь. Мы — анархисты сегодня же создаём коммуну в имении Классена и первым почётным членом её приглашаем стать Нестора Ивановича.

В перерыве Махно подошёл к Семенюте, пошутил:

— Ну, Андрей, без меня меня женил.

— А что? Вы не хотите быть в коммуне, Нестор Иванович?

— Нет. Что ты? Я «за» обеими руками, но ты же знаешь, сколько у меня должностей, когда я успею в коммуне трудиться?

— Ну вы же почётный член. Будете иногда наезжать просто.

— Э-э, нет, Андрей, ты из меня нового барина не делай. Два дня в неделю буду честно работать в коммуне. Кто-нибудь ещё записался?

— А как же, оба Лепетченки, Баскин, Скомский, Марченко, Василевский, Каретников, Калашников, Воробьёв.

— Николай?

— Да-

— Отлично. Свой кузнец будет.

— Шушура, Белаш.

— Ну что ж, вижу неплохие работники подбираются, — усмехнулся Нестор, — особенно в застолье с чашками и ложками.

По настоянию анархистов-коммунистов съезд Советов записал в своём решении, что земля передаётся крестьянам безвозмездно по паям и что съезд рекомендует им объединяться в коммуны, так как обрабатывать землю в одиночку бедняку не под силу. Зачастую у него нет ни плуга, ни лошади. Для бедняков и бывших батраков только в коммуне спасение. Было постановлено, что коммунам передаются все помещичьи усадьбы со всеми строениями, сельхозинвентарём, семенами и скотом. По предложению крестьян было записано, что в коммуне не должно быть начальников, что все хозяйственные вопросы должны решаться на общем собрании голосованием.

Последнему особенно радовался Махно:

— Вот видите, крестьяне нутром не приемлют власть. Они все в душе анархисты, хотя в большинстве и не знают даже этого слова.

— Но, Нестор Иванович, — хитро щурился Белаш. — Ведь вы-то тоже власть. Начальник.

— Я начальник временный, меня попросил народ: командуй, я и взялся. Завтра скажут: уходи, и я уйду. Так что, Виктор Фёдорович, не пытайся подловить меня на противоречии. Я анархист убеждённый.

В большом помещичьем доме Кассена размещать коммунаров взялся Баскин и, спеша обрадовать Махно, сообщил ему:

— А вам с женой, Нестор Иванович, мы отдаём спальню Кассена.

— Для нас двоих, Рувим, это будет слишком великовато. Поместишь сюда тех, у кого большая семья.

— Ну тогда выбирайте сами.

И Махно выбрал, не в доме даже, а клетушку возле амбара, в которой жил когда-то помещичий шорник. Маленькое окно, затянутое паутиной и пылью, крохотный стол, истыканный шилом, и сооружённое из досок ложе на низких козлах. Печурка, прилепленная к наружной стене. Вот и вся обстановка убогой пристройки. Полагая, что жена не в восторге от его выбора, Нестор утешал:

— А зачем нам больше, Настюшка? Я наверняка буду чаще в отсутствии, а тебе одной много ли надо?

Весь первый день они посвятили благоустройству своего жилья. Выбросили с ложа истлевшее сено вместе с дерюжкой, вымели, вычистили, подмазали где надо. Настя побелила стены и потолок. Нестор приладил в дверях крючок, наносил к печурке дров, затопил её. На ложе положили перину, привезённую с Гуляйполя, застлали лоскутным одеялом, поверх положили взбитые подушки. Вскоре в клетушке запахло жилым, хотя даже извёстка не могла перебить запах сыромятины и дратвы, въевшийся в стены старого жилья. Настя сияла, наконец-то она хозяйка этого угла.

Мария Лепетченко позвала их на ужин в дом, где в столовой, за составленными дугой столами, теснились первые коммунары, стучали ложками, хлебая единственное приготовленное блюдо — кулеш. Мария, варившая ужин в большом котле, и распоряжалась им:

-— Кому ещё добавить? Подходи.

Увидев вошедших Махно, тут же позвала:

— Идите сюда. Вот я вам место берегу.

Поставила перед ними миску, наполненную горячим хлёбовом, положила две ложки.

— Кушайте на здоровьичко.

После ужина Настя ушла в свою хибарку. Нестор остался на совет коммунаров и воротился уже много позже. Раздеваясь, сообщил жене:

— Завтра мы с тобой идём на веялку. Будем зерно очищать.

И в следующий день они попеременно крутили ручку веялки. Один крутил, другой подносил ведром и подсыпал зерно. Потом менялись местами. Настя была счастлива, наконец-то муж рядом.

Вечером смыли с себя грязь. Поужинали лапшой и опять Настя ушла в своё гнёздышко, а Нестор воротился, когда она уже спала, и раздеваясь сообщил:

— Завтра нас поставили на вывоз навоза в поле, Настенька. Хорошая работа, чистая, на свежем воздухе.

Но доспать эту ночь Нестору не пришлось, ещё в темноте в дверь застучали.

— Кто там? — спросил Махно.

— Нестор Иванович, открой. Это я — Лютый.