Одиссея батьки Махно

— Мы готовы хоть завтра отнять у помещиков землю, но нам говорят: рано, мол. И даже грозят, мол, попробуйте и пошлём на вас войско. Тогда мы предлагаем первый шаг: отказаться платить за аренду.

Помещик сидит в уезде, а то и в Екатеринославе, хлещет по ресторанам вино, водку, а на его земле проливает пот крестьянин-арендатор, заробляя ему ещё гроши на красивую бездельную жизнь. Так, спрашивается, кто должен владеть этой землёй? Ответ вы знаете, и мы, анархисты, на вашей стороне, и не на словах, как социалисты-революционеры, а на деле. Для начала: долой арендную плату! Да здравствует Крестьянский Союз!

Толпа гудела от внезапно вспыхнувшего говора. Где-то спорили, в другом месте доказывали, в третьем кричали:

— Нестор Иванович, дозволь спросить?

— Да, да, — придвинулся снова к поручням Махно.

— Где записываться в Союз?

— Давайте сделаем так. Вы на каждой улице, участке или в деревне выберите наиболее уважаемого грамотного человека. Потом эти уполномоченные соберутся в управе и выберут из своих рядов председателя Крестьянского Союза, и у него вы будете записываться. На собрании уполномоченные пусть договорятся, когда и где собирать волостной съезд селянства. Решения таких съездов и станут законными для исполнения в нашей волости.

— Нестор Иванович, — раздался басовитый голос, — так будь сам председателем Союза.

— Спасибо за доверие, товарищи, но я занят в секции анархистов.

Когда возвращались с Соборной площади, Крылов сказал:

— Ну, товарищ Махно, пропал ты. Вот увидишь, соберутся уполномоченные с участков и выберут тебя.

Агент от уездного комитета Крестьянского Союза товарищ Крылов-Мартынов оказался прав. Через день собравшиеся к анархистам уполномоченные по участкам единогласно постановили: «Товарища Махно избрать в комитет Союза и быть ему председателем».

Слабое возражение Нестора о том, что анархизм противник всякой власти и что ему поэтому не с руки становиться начальником, не имело успеха.

— Нестор Иванович, ты пострадал за народ при царизме, ты знаешь, как делать революцию, тебе и карты в руки. Так что берись, мы тебе и плату назначим.

«Вот уж истина, — подумал Нестор, — назвался груздем, полезай в кузов».

Весть о том, что председателем Крестьянского Союза стал Нестор Махно мигом облетела Гуляйполе и окрестности, и потянулись мужики к анархистскому штабу: кто пешком, кто вершними, а кто и в коляске.

— Нестор Иванович, запиши меня в Союз.

Махно взял толстую амбарную книгу, написав крупно на обложке:

«КРЕСТЬЯНСКИЙ СОЮЗ ГУЛЯЙПОЛЬСКОЙ ВОЛОСТИ» — 29 марта 1917 года. Быстро разграфил несколько страниц.

— Итак, начнём... Фамилия Шимко Леонид... Семейный... трое детей... земли нет. Значит, бедняк. У кого арендуешь землю?

— У помещика Классена.

— Так и запишем в «Прочие»: арендатор у Классена.

— Ну что ж, товарищ Шимко, поздравляю вас со вступлением в Крестьянский Союз.

— Спасибо, Нестор Иванович, — протянул крестьянин задубевшую как подошва ладонь.

И тут Махно увидел на краю стола плетёный кузовок, прикрытый тряпицей, который Шимко незаметно поставил, пока Нестор писал.

— Это что? — нахмурился Махно.

— Это гостинец... Яички.

— Я тебе, что? Пасхальный поп? Да? — закричал Нестор, серея лицом. — Урядник?

— Но от чистого сердца, Нестор Иванович, — бормотал испуганно Шимко. — Не серчай... не обижай... Сказали, что председателю платить надо, а у меня денег нет...

— Леонид, — сразу севшим до хрипоты от гнева голосом просипел Нестор, — уходи, уноси свои яйца, пока я их не расколотил.

Шимко взял кузовок, дошёл до двери, остановился, обернулся и сказал с упрёком:

— Эх, товарищ Махно, я к тебе от чистого сердца, а ты... — и вышел, оставив-таки кузовок у двери на стуле.

— Вот положеньице, — хмурился Махно, кусая губы. — Исидор, ступай за дверь, впускай их по одному, и чтоб никаких мне подношений.

Когда зашёл очередной крестьянин, Махно зорко осмотрел руки мужика: у того был в руке только свёрнутый кнут. Нестор успокоился.

Уже вечером, когда Махно вместе с Чубенко подбивал результаты первого дня председательской работы, к его матери явился Лютый, волоча полную корзину и мешок, набитый продуктами.

— Евдокия Матвеевна, это плата Нестору Ивановичу от хлеборобов. Но только, пожалуйста, не говорите ему об этом.

— Почему?

— Так он же бешенеет от этого. Кричит, что я де не поп, чтоб обдирать бедняков. А они ж сами его выбрали председателем и платят чем могут. Вот тут ещё надавали рублей. Пожалуйста, не говорите ему.

— Хорошо, Исидор, я поняла. Смолчу, — вздохнула Евдокия Махно, пряча деньги в карман фартука.

4. Рабочее дело

Запись в Крестьянский Союз растянулась на несколько дней.

Перелистывая свой труд, Нестор отмечал:

— Ты гля, кулаки-то не хотят в Крестьянский Союз вступать. Ну ничего, рано или поздно дойдёт дело до дележа земли — спохватятся. На ближайшем крестьянском съезде надо предложить вписать в резолюцию: на землю имеют право только крестьяне.

Махно не отказывал себе в удовольствии хихикать, изображая рожи помещиков, оказавшихся вдруг не записанными в крестьяне, а стало быть, не имевших права на землю.