Одиссея генерала Яхонтова

Наутро Яхонтов погрузился в газеты, начав, как всегда, с «Нью-Йорк таймс», которая взревела заголовком во всю ширину полосы: «Лондон потрясен. Германо-советский пакт принят со злостью и остолбенением».

Все последующие дни Яхонтов неоднократно поражался наглому цинизму мюнхенцев во всех странах, явному выражению их злобной досады. Французская газета «Тан» договорилась до того, что назвала шаг Гитлера «изменой».

«Пакт означает отказ Германии от натиска в сторону Балканских стран, от ее планов в отношении Украины и от ее надежд на выход к Черному морю, отказ от всего того, что составляет основу германской экспансии в сторону Востока», — писала «Тан». Японцы открыто заявили, что в связи с германо-советским пактом они пересмотрят свою политику; император принял отставку правительства. Дорри Томпсон, популярная в те годы американская обозревательница, сказала по радио, что пакт является величайшей победой Сталина. Поездка Риббентропа в Москву показала, что Германия напугана. Советское правительство относится с недоверием к Англии и Франции и стремится к нейтралитету в предстоящей войне… Словом, понял Яхонтов, мюнхенцы на этот раз промахнулись. Натравить Гитлера на Россию им не удалось, оттого и беснуются.

…Поздно вечером Яхонтов слушал Рагнара Строма из Стокгольма, который, обобщая мнения западноевропейской прессы, сделал вывод, что Англия предлагает новый Мюнхен, на сей раз выдавая Гитлеру северную часть Польши. Весь вопрос в том, согласится ли на это фюрер. Как он решит — покажет ближайшее время, одно я бы не подверг сомнению, сказал швед, это то, что Англия и Франция из-за Польши в драку не полезут. Хотя заключенные ими договоры накладывают на них именно такие обязательства. Но с тех пор как они отвергли дополнительные гарантии, предлагавшиеся им Советами, Англия и Франция четко дали понять фюреру, что они не вмешаются. Из достоверных источников мне известно, закончил Рагнар Стром свой обзор, что Гитлер в узком кругу обозвал Чемберлена и Даладье весьма нелестными словами. Я воздержусь от их дословного перевода. Но информирую радиослушателей об их смысле. Смысл в том, что фюрер считает лидеров Англии и Франции обманщиками и трусами. Первое — трагично для Польши, второе — вполне устраивает Германию.

Было 27 августа 1939 года.

Пожар у порога

В Америке новости узнают «на день раньше», и не потому что американцы богаты и могут приплатить за сверхоперативность, а просто из-за разницы во времени. Когда в ночь на 1 сентября 1939 года в Европе началась вторая мировая война, в Америке было еще 31 августа. Сообщили, что немцы перешли границы Польши на севере и на западе, бомбили Варшаву, Краков, Гродно, Вильно, Брест-Литовок…

Сложная и странная вещь человеческая психология. Несколько лет назад Яхонтов проезжал в поезде через Варшаву, и ничто не шевельнулось в его сердце, хотя он отлично знал, что родился в этом городе. Подумал тогда, что раз увезли его отсюда младенцем, то и родиной он этот польский город считать не может. Петербург — его родина. Все так. Но слушая ликующий лай берлинского диктора о том, что горит и рушится Варшава, он испытывал боль и устыдился своего недавнего равнодушия к этому городу. Ведь там служил его отец, военный юрист генерал Александр Дмитриевич Яхонтов. Выходец «из простых», он сделал карьеру сам, не опираясь ни на чьи протекции. В Варшаве жили, любили друг друга, пестовали детей родители Яхонтова, которых он не помнит. Почему он не заехал в Варшаву, не посмотрел хотя бы снаружи на дом, где жила семья Яхонтова-старшего? А теперь и дома, судя по всему, не останется…

— Надо ехать, — сказал Виктор Александрович жене. — Война!

— Куда ехать? Зачем? — Мальвина Витольдовна печально улыбнулась. — Ты забыл, Виктор, где мы живем. Здесь войны нет. Посмотри на них…

Отдыхающие на ранчо Эдвардса были в крайнем возбуждении, но не оттого, что на какую-то там Варшаву или вообще бог знает кому известное Гродно падали бомбы, что там рушились дома, страшно кричали искалеченные люди и на глазах матерей гибли их дети. На ранчо рвали друг у друга газеты с котировкой акций. 30 августа биржа дала неожиданный всплеск — акции военных концернов резко подскочили в цене. Неужели кризис идет к концу? Да здравствует война! 3 сентября Англия и Франция объявили Германии войну. 5 сентября Рузвельт объявил о нейтралитете США. Всплеск на бирже пошел на убыль. 6 сентября приехал Чарли Доули — в новом автомобиле. Порывисто обнял несколько обалдевшего Яхонтова и даже прослезился: «Виктор, дорогой мой генерал, вас послал мне сам господь бог…»