Одиссея генерала Яхонтова

«Когда я кончил, — продолжает он свой рассказ об этом памятном вечере, — Томас Манн выступил с возражениями. «Кроме фашизма и социализма есть еще демократия, за которую и надо держаться», — сказал он. (При всем том, когда в скором времени СССР оказал героический отпор фашистской агрессии, Томас Мани безоговорочно, отбросив все сомнения, приветствовал Советскую страну.) В тот раз у меня возникло какое-то смутное, не особенно приятное ощущение: ведь я не сумел убедить всех своих слушателей. Альберт Эйнштейн, по-видимому, меня понял. К тому же он был, очевидно, не вполне согласен с Томасом Манном насчет демократии западного образца как универсального якоря спасения. Уходя из гостиной, где происходила наша беседа, он обнял меня за плечи и сказал:

— Они к этому еще не готовы…»

Подъем антисоветизма привел к тому, что дополнительный тираж «Преодоления разлада» лежал нераспроданным. Но неунывающего мистера Коварда это не смущало — он свято верил в звезду своего протеже. Ковард советовал Яхонтову написать дополнительную главу, рассказав о событиях 1938–1939 годов, но Виктор Александрович отказался. Ему не хотелось возвращаться к тональности книги, рассчитанной на чтение рассеянными леди и джентльменами в уютных и безопасных гостиных. Не переставая читать лекции и полемизировать с недругами, он написал другую большую работу, причем на русском языке: статью «Русско-американские отношения». Ее выпустила русская секция рабочего издательства. Начал он «от печки» — от выхода русских к Тихому океану, от экспедиции Беринга и довел повествование до самых последних дней. Автор выражал надежду, что антисоветская свистопляска в США окажется явлением временным и стремление к сотрудничеству восторжествует.

От внешнеполитической детализации в конце статьи автор уклонился, ибо ситуация в мире менялась на глазах. Опаздывали не только что книги — газеты. В феврале 1940 года в Америке много говорили о «миссии Уэллеса» — поездке заместителя госсекретаря в Европу с целью, как выразился один клубный остряк, привести к американскому знаменателю все европейские иррациональности. Но иррациональность была в самом замысле Америки: судить-рядить европейские дела, игнорируя СССР. В Москву мистер Уэллес не поехал, а когда к его группе решили подключить специалиста по России Джорджа Кеннана, для него не нашлось даже места в вагоне делегации. Об этом вовсю злословили в клубе на Пятой авеню.

12 марта окончилась советско-финская война. Все попытки втравить в нее другие державы провалились. Мюнхенцы и прочие антисоветчики не скрывали злобы и разочарования. Но надежд они не теряли, и науськивание «соседней шайки» на СССР продолжалось. Между тем шла «странная война», и похоже было, сказал один из оппонентов на дискуссии, что «прогнозы господина Яхонтова насчет того, что господин Гитлер поднимет руку на демократические страны, оказались ложными». Что же касается Чехословакии и Польши, продолжал оратор, то, видимо, это просто неудачные географические новации, поспешно сотворенные в Версале, и для восстановления европейского порядка их просто пришлось убрать…

В субботу 6 апреля Рагнар Стром передал из Осло о странном инциденте, произошедшем накануне в германском посольстве. Там устроили прием с просмотром документального фильма о разгроме Польши. В заключительных кадрах фашистские операторы показали бомбардировку Варшавы и гибель мирных жителей. Эти кадры сопровождались титром: «За это они могут благодарить своих английских и французских друзей». Никто из гостей, отметил Рагнар Стром, не понял, на что намекали этим просмотром и этими титрами устроители приема.

Как ни прикидывал, не мог понять этой дипломатической загадки и Яхонтов. Все стало ясно совсем скоро — 9 апреля. Гитлер ударил не на восток и не на запад, а на север, захватив Данию и Норвегию. В Норвегии возникло правительство предателей во главе с Квислингом, чье имя стало с тех пор нарицательным.

И еще одну сенсацию отстучали миру телеграфные агентства — гитлеровскую оккупацию приветствовал кумир норвежской интеллигенции, писатель с мировым именем, нобелевский лауреат Кнут Гамсун! Яхонтов глубоко почитал этого писателя. На одном из парижских развалов Виктор Александрович купил за гроши дореволюционное издание Гамсуна на русском — в прекрасном состоянии! — и привез в Америку. К черту! Он не намерен марать руки о книги изменника. Сначала Яхонтов хотел выбросить тома, но потом его осенила блестящая идея. Он отправился на почту и попросил упаковать многотомное издание и послать автору в Норвегию. Так он выразит свой протест! Смазливая девушка, ловко упаковывая тома, спросила:

— У мистера Гамсуна, видимо, какой-то юбилей? Вы сегодня уже четвертый джентльмен, посылающий ему книги.

— Гамсун — изменник! — пылко воскликнул Яхонтов. — Он предал свою родину.

— Кому? — спросила красотка.

— Гитлеру!

— Кому-кому?

Говорить с этой куклой было бесполезно. Но книги она упаковывала в высшей степени профессионально. Америка!