Одиссея капитана Балка. Дилогия (СИ)

Известием о том, что он покидает Питер и любимую минимум на месяц, Василий огорошил Верочку вечером, после посещения ими Катюши Десницкой в больнице. И воспоследовавшего за этим неожиданного визита к ним домой Государя-Регента с его не в меру серьезным дядюшкой на пару с очаровательной супругой. Которая, к тому же, “по совместительству”, приходилась родной сестрой Государыне Императрице.

Поскольку Василий и Михаил Александрович уже успели о чем-то пошептаться с утра пораньше, Вера на подобное продолжение дня не рассчитывала. Но, форс-мажор есть форс-мажор: надо было разруливать ситуацию не имея времени, ни на размышления, ни на подготовку. Разбираться, как именно по этикету положено принимать к обеду ТАКИХ гостей, было поздно. Оставался единственный доступный вариант действий – “по-русски”: что в печи, все на стол мечи.

Слава Богу, молодая хозяйка и ее шустрые помощницы, женушки “двоих из ларца” – Бурноса и Бабушкина, в грязь лицом не ударили. По части кулинарии и застольного сервиса все всем остались довольны. Или, во всяком случае, сделали вид. Что подтвердил Василий, шепнув ей во время проводов именитых гостей: “Дважды “Зачет”, дорогая!”

Почему именно дважды, догадаться Верочке труда не составило: по ходу разговоров выяснилось, что Великий князь Сергей Александрович и его спутница жизни приехали не только познакомиться поближе с новым другом Михаила Александровича. Они также выполняли просьбу Государыни относительно желания царя видеть ее, Верочку, в роли одной из камер-фрейлин Александры Федоровны, а фактически, – в качестве медицинской сестры и сиделки при Цесаревиче Алексее.

Банщиков, когда заезжал к ним вместе с Великой княгиней Ольгой Александровной, пообещал полностью проинструктировать Веру по поводу техники переливаний крови и прочих процедур, которые будут необходимы малышу. В себе она была уверена, так что по медицинской части проблем не должно было возникнуть. Но оставалось самое главное – получить согласие Императрицы. Александра Федоровна никогда не допустила бы до своего сына кого-то, к кому питала хоть малейшее предубеждение. Спешки в “кадровых” вопросах она также не любила, поэтому прислала на предварительные смотрины Верочки человека, чье мнение ценила и кому вполне доверяла, – свою старшую сестру.

Елисафета Федоровна еще до чая, под предлогом того, что “мужчинам, пожалуй, надо позволить немножко переговорить о своих делах”, попросила Веру показать ей их с Василием новые пенаты. За этим неспешным занятием женщины разговорились. Великую княгиню интересовало в первую очередь то, что выпало Верочке на долю в Порт-Артуре и Владивостоке, а также история Кати Десницкой. И, похоже, что бесхитростный рассказ собеседницы запал Великой княгине глубоко в душу.

Рассказ о крови и страданиях, об ампутациях, гангрене и стафилококке, о мастерстве и стоицизме хирургов, о мужестве и терпении несущих свой крест израненных русских воинов, о тотальной неготовности к войне и огромных усилиях, которые приходилось затрачивать всем, снизу доверху, на преодоление вызванных этим трудностей...

- Верочка, душенька, как же все это печально. Как больно и страшно. Если даже на долю простого медицинского персонала выпало столько испытаний. Причем, во многом вызванных даже не деяниями врагов, а нашим внутренним неустройством, неученостью, леностью, нерадивостью, стяжательством. Представляю, каково было видеть это тем, кто сам воевал! А видели они, конечно, побольше Вашего.

Теперь я совершенно понимаю, почему Михаил Александрович столь категорически, наотрез отказался смягчить формулировки по делу генералов интендантского управления, о чем Сергей задумал снова его просить. Видимо, напрасно это...

Но, да Бог с ними, с генералами. Сейчас, я хочу поговорить о Вас, Вера, – Великая княгиня взглянула Верочке прямо в глаза, и с улыбкой произнесла, – Милая, Вы уже готовы к встрече с Государыней?

- Относительно возможной помощи Государю Наследнику по медицинской части?

- Да. Но не только... Вы ведь понимаете, душенька, что нахождение при Дворе, – это масса особых правил и условностей? Оно накладывает на человека множество различных обязанностей, к которым нужно быть готовым. И, пожалуй, главное, для него – понять умом, принять душой и сердцем то, что его личная свобода весьма сильно уменьшится. Вы, моя дорогая, будете в первую очередь принадлежать Императрице, Государю и их семье, а потом лишь – себе и будущему супругу.

И конечно, Вы должны понимать, что официальное представление и назначение Вас ко Двору может состояться не ранее Вашего венчания с Василием Александровичем. Моя сестра весьма щепетильна в вопросах, касающихся общественной морали и духовной чистоты перед Господом. Но это вовсе не чопорное английское ханжество, как имеют бестыдство заявлять некоторые особы, чья гордыня уязвлена нежеланием Государыни видеть их в кругу своего общения. Только, ради Бога, не сочтите мое замечание обидным для Вас лично, пожалуйста.