Одиссея капитана Балка. Дилогия (СИ)

В такое время в смертельной схватке за власть побеждают не мораль и честь, а

беспощадность и решительность. Если уничтожить бывшего властителя и его близких, то

пресекается вероятность реставрации династии. Вы же помните пример французов. А,

кроме того, после их гибели некому будет потребовать деньги правившей семьи,

вложенные в иностранные банки.

- Именно, что мерзость. А выходит, что наш народ русский и на такое способен.

Хотя, наверное, версию о деньгах, мы тоже не можем отметать. Мне Михаил говорил об

этом. Значит, так и не были найдены документы, впрямую изобличающие господина

Ульянова в этом деле?

- Нет, Ваше Величество.

- Странно. По логике вещей их могли хотя бы сфабриковать.

- В период существования Советского Союза это было очень рискованно. А после -

какой смысл? Посчитали напрасным трудом. Да, и кто же предположить мог, что ВЫ ОБ

ЭТОМ УЗНАЕТЕ?

- Ну, да. Все логично, Василий Александрович. Уже не стоило свеч, - Николай

невесело усмехнулся, явно не оценив шутку Балка, - Но понимаете, меня гнетет даже не

сам факт цареубийства. Все мы ходим под Богом. Я видел, как умирал мой дед. Теперь,

поговорив о многом с Мишей, уверен, что и моему отцу могли «помочь»…

Но безвинные души-то за что, Господи!? Я понимаю, что Михаил Лаврентьевич

искренне рассказал мне все, что знал. Но надежда, что все-таки это не так, теплилась.

Значит, так все и было. Боже мой, как я хотел обмануться…

- Николай Александрович, увы, так и было. Но ведь сейчас ключевые точки мы

проскочили почти без потерь. Самое главное на данный момент сделано, - восточная

политика России сохранена. Конфронтации с немцами Вы уже не допустите. И, в общем,

сделан мощный задел на будущее. В народ стрелять Вашей гвардии не пришлось, а

отщепенцев и провокаторов люди теперь сами загоняют по подворотням.

- Да, «Кровавое воскресенье». Страшно даже предположить, что такое должно было

случиться. Грех… Смертный грех… Неудивительно, что ОН так покарал.

- Ну, если мое мнение хотите знать, Ваше Величество, коль я бы был судьей над Вами

там, в моем мире, то судил бы Вас не за это. С мятежом правитель бороться, как ни крути,

а обязан. Ведь среди толпы были и вооруженные люди. И цели у них были…

- Вот как? Очень нтересно… - Николай вновь коротко взглянул Балку прямо в глаза, -

А в чем же тогда, любезный Василий Александрович, Вы бы меня обвиняли? И за что

судили?

- Да за отречение Ваше в первую очередь! За то, что фронт, армию бросили. Такое не

прощается, Ваше Величество. Никому! А еще за вступление в войну с неподготовленной

армией и флотом. Ни Сербия, ни все Балканы целиком, ни проливы эти несчастные,

ТАКИХ жертв не стоили. Да еще против германцев. ЧТО НАМ С НИМИ ДЕЛИТЬ!?

Николай остановился. Резко повернулся к замершему Балку. Лицо царя было

спокойно. Но глаза!

- Спасибо Вам, Василий Александрович. За правду от сердца. Я Вам – верю. За

честную и храбрую службу, спасибо. И… за справедливость. Поверьте и Вы: для меня

рассказ Михаила Лаврентьевича тоже был страшным шоком. Отречение на пороге победы!

48

Что же они со мной такое смогли сделать? Я, кстати, не исключаю, что был какой-то

грязный шантаж…

- Семья Ваша была в заложниках. Не доглядели Вы. Да и что бы это была за победа,

когда Россия должна была своим союзникам больше десятка годовых бюджетов? Сие и

близко не победа, а, простите, форменное рабство.

Николай нетерпеливо стянул перчатку, сдернул с усов намерзшие льдинки, досадливо

поморщился. Было понятно, что затронутый момент ему не просто неприятен. Он его

гнетет… Но через пару секунд царь уже взял себя в руки.

- Все. Давайте пока не будем больше о грустном, Василий Александрович, если не

возражаете…

Капитан Балк. Станьте смирно! Клянетесь ли Вы верно, не лицемерно и бескорыстно

служить Империи Российской, Престолу, Нам, так же честно и самоотверженно исполняя

торжественную клятву присяги, что дали Вы нашей Родине там, в Вашем времени?

- Клянусь, мой Государь!

- Вольно, капитан. Отныне Вы - офицер Российской Императорской армии. Нашей

Гвардии. И мой флигель-адъютант. И, кроме того, имеете право персонального доклада

своему Государю в случае возникновения любых особых ситуаций. В любое время. Но об

этом - никому. Будут знать только министр Двора, Мосолов, Спиридович и я.

- Каких «особых», Ваше величество?

- А вот с этим Вы теперь сами разбирайтесь, Василий Александрович. Сами, мой

дорогой. Вы нынче же отправляетесь в столицу, в распоряжение Сергея Васильевича

Зубатова. Того самого, за которого Вы меня особо просили. С зачислением к нему в штат

ИССП. Если война для кого-то и закончилась в Токио, то только не для нас с Вами.

И хоть погоны у Вас пока останутся капитанские, должность Вам предстоит принять

полковничью. А по ответственности, правам и содержанию - генеральскую. Этот момент

мы с братом оговорили. С учетом Вашего мнения, естественно. Наверное, это правильно.

Не стоит Вам пока блистать. Пусть лучше о капитане Балке судачат, как о любимчике и

протеже Михаила Александровича, чем понимают Ваш истинный уровень. Я надеюсь, что

Ваша будущая супруга не обидится за то, что генеральшей станет еще не скоро.