Одиссея капитана Балка. Дилогия (СИ)

- Личное? Какое, нафиг, личное, когда за подобные штучки у менее демократичного

государя знаешь, что случается? Любофф у него, прости господи...

- Василий Александрович, Вы, извините, конечно, но, во-первых, делу общему от

этого только польза. А во-вторых, повторяю: это мое личное дело. И я, то есть мы...

- Хм... Всеволодыч. Как считаешь, может пора вздуть его? Разок. ПРАВИЛЬНО. Чтоб

понял, перед кем хвост поднимает.

- Василий. Перестань, пожалуйста. Не задирай. Сам хорош: видишь же наша «особа

приближенная» в растрепанных чувствах...

А ты, Вадим, не ной. Что за пацанство? Любите друг друга? И - слава Богу. Этим и

дорожите. А что там и как дальше вывернет, сейчас не узнаешь. Я так понимаю, что вертят

тобой, дорогуша. Причем не хитрости или капризов ради, а просто потому, что у твоей

принцессы хреново все это с жизненными установками в православном ключе

укладывается. Можно понять. И посочувствовать. Но изменить что-то быстро - нельзя. Ты

сам-то понимаешь, что этим взвалил на нас еще одну проблему? Не токмо на себя,

любимого. А на нас на всех. Ибо Николай нас на индивидов не разделяет. Понимаешь?

- Типа того…

- Типа? Чучело ты, а не кандидат на Нобелевку, - Петрович заржал, - Ладно. Слушай

инструктаж, герой-любовник. Краткий.

Первое. Нытьем, уговорами и т.п. вы нифига не добьетесь. Ситуация сама должна

созреть. Но не по типу сбежать и где-нить обвенчаться, или деток нарожать, чтоб потом

этим шантажировать. Это - фигня полная. Только отягчающие обстоятельства и не более.

Далее - второе. С Ольгой веди себя уважительно, но твердо. Нежно, любя. Но до

истерик не допускай. Готовь к длительной компании. То, что ты знаешь, как Николай не

сумел противостоять бракам Михаила и Кирилла, не означает, что он не смог их примерно

и жестко наказать. Не забывай об этом, и не вздумай Ольге рассказать про их амурные

дела. Нам подобное нужно, когда мировая драчка в перспективе? Не трепанул еще?

- Нет, конечно.

- И это - правильный ответ, - улыбнулся одними губами Балк, при этом взгляд его

оставался спокойным и холодным, - Но, до кучи, на десерт – третье тебе, Вадим. Если ты

плохо понимаешь ситуацию, я тебе ее проясню. Ты - не в том положении, когда, ежели что,

можно хлопнуть дверью и выйти с гордым видом. Опалы ни для тебя, ни для нас, не будет.

Мы здесь - не герои-спасители отечества. Таковой здесь имеется в единственном числе.

Звать его - Николай Александрович Романов.

Если мы станем ему неудобными, будут четыре одиночки в Петропавловке, долгое и

педантичное «потрошение», на завершающем этапе очень и очень болезненное. Которое,

полюбас, закончится 9-ю граммами свинца. Либо уже для сумасшедших - тех, кто до конца

не выдержал, и это их счастье. Либо для еще вменяемых. И им же хуже...

- Это все, логично, конечно. Но, Василий Александрович, поверьте, я с ним общаюсь

уже год. Николай не такой, как вы привыкли его воспринимать. Вернее… не совсем такой.

52

- Вадим. Человек в разных обстоятельствах способен на различные поступки. Тем

более, человек внушаемый и болезненно самолюбивый одновременно. И даже просто

способный испугаться. За свою семью, например. Понимаешь о чем я? Уверен ты на 101%,

что нет такой ситуации - оговора, провокации, доноса - при которой он не решит

отделаться от нас, как от лишнего фактора риска?

- На 101%?.. Нет. Не уверен...

- Вот, о том и речь, мой дорогой. Так что: обиду проглотить. Принять предложенные

Николаем правила игры и терпеть. Оставаться для него верным товарищем, лекарем сына,

а теперь, как я понимаю, и жены, да и, вообще, незаменимым помощником. И при этом

помнить, что тебя терпеть не может его дядюшка Алексей Александрович. Да вдобавок

еще, бешено ревнует к Николаю Александр Михайлович. Его «милый Сандро».

Про господина Витте я вообще молчу, сам понимаешь откуда ветер, если парни

Азефа тебя грохнуть попытались. Но если ты вдруг не разобрался до конца в том, что у

тебя под носом творится, знай: за Юличем стоят не только евреи-банкиры доморощенные,

но и парижский Ротшильд. И не сам по себе Витте с ними закорешился, а благодаря своим

покровителям из Священной дружины – обожателям французской кухни, красот Ниццы и

франков в ассигнациях – генерал-адмиралу, полусумасшедшему Николаше и Великому

князю Владимиру. По калибру ты себе врагов нашел, короче. Расклад понятен?

- Понятен…

- Информация про Александра Михайловича тебя не удивляет, как я погляжу?

- Нет.

- Откуда знаешь? – прищурился Василий.

- Алексеев предупредил через Буша. А Вы откуда узнали?

- Ну, дорогой, мы-то на флоте. Там такое не утаишь. Да и брата Николая в друзьях не

мешает иметь. Мишкин сам в интриганстве не силен, но память у него фотографическая, в

папашу. Я же пока кой-какие пазлы складывать не разучился. Согласен, Петрович?

- Да уж. Приятного только в этом всем мало. Но, что выросло, то выросло. Ты же,

Вадик, ему кучу бабосов с откатов за заказы на постройку кораблей-«добровольцев»

порушил! Да еще и в поход с ГЭКом его Николай от сексуальной женушки, детушек и

кормушки имени «Торгового мореплавства» сплавил. А лепших корешей – Безобразова с