Одиссея капитана Балка. Дилогия (СИ)

За имевшую место попытку побега Вы получаете пять лет «мягкой шараги». Выход в город только с сопровождающим, формально — Вашим ассистентом. Кто это будет, что с ним и как, об этом — позже. Знаем обо всем вышесказанном только мы двое. Остальное обсудим не сейчас, Вадим топает, похоже…

О, вот и наше медицинское светило подвалило!

— Так, мужики, все уже на столе. Пойдемте вниз, в столовую. Я в лаборатории сам не кормлюсь, и другим не разрешаю.

— И молодец, Вадик. Хотя, конечно, до чистых камер твоему заведению еще далеко.

— Пока справляемся, но вот если до боевых дел дойдет, то…

— Даже не думай. Для этого Чумной форт есть. В заливе.

— Да, шучу я, Василий Александрович.

— Слава Богу, а то уж я грешным делом испугаться собрался.

— Ладно, пойдемте уже, иначе согреется все. Дядя Фрид, а почему такая мина кислая? По чуть-чуть ведь не возбраняется?

— Вадик, не наезжай. Просто «товарищ Фридлендер до сих пор сомнэвается, что ми с члэнами ЦК посовещались, и рэшили его пока нэ расстрэливать». Но прежде чем мы по такому радостному поводу остограмимся, кратенько доложу о том, зачем я к вам притопал в столь позднюю пору.

Петрович прислал телеграммку. В ней он, словно в задницу тарантулом укушенный, требует, чтобы я послезавтра обеспечил наличие господина Лейкова на первом заседании комиссии адмирала Пилкина. Поскольку сам «наш Нельсон», по понятным причинам, на это толковище не успевает. Речь там пойдет о перспективах развития флотского минно-торпедного оружия. Тебе, Вадим, тоже надо обязательно поприсутствовать.

Задача там вам ставится очень простая: сидеть, слушать и запоминать. Протоколы — протоколами, но кто чего стоит, можно понять, только оценив логику и аргументацию. Сами в дебаты не встревайте, в этом нет никакой необходимости пока. Главное, чтобы наш Петрович смог потом представлять этот Великий народный хурал так, как будто лично сидел за столом президиума.

С этим все всем понятно? Ну, тогда — вперед, и с песнями…

Кстати, соседка твоя зла не держит, — уже спускаясь по лестнице, Балк заговорщески подмигнул Фриду, — Все мучается вопросом бедняжка: ты башкой своей неразумной у Игоревича о кафельный угол саданулся, или каким другим местом?

Неся под топом фор-стеньги огромный королевский штандарт, флагман второй крейсерской эскадры Флота Канала броненосный крейсер «Дрейк» миновал выходные створы Портсмутской базы ровно в 16 часов. Но вместо флага контр-адмирала Луи Баттенберга, командовавшего эскадрой, на вершине грот-мачты корабля трепетал крест Святого Георга на девственно чистом, белоснежном поле, флаг адмирала Джона Фишера, Первого морского лорда Великобритании.

Постепенно доведя скорость хода до 20-и узлов, крейсер оставил по левому борту пляжи Брайтона, и шутя преодолевая легкую зыбь, двинулся вдоль побережья в сторону Дувра. Морской вояж Эдуарда VII предусматривал сочетание полезного с приятным: Его величество вознамерился лично осмотреть место в заливе Ферт оф Форт, где неугомонный Фишер предложил заложить новую военно-морскую базу и верфь. А заодно, проделать четыре пятых пути до своей любимой летней резиденции — замка Балморал. Там, среди покрытых лесом плоскогорий Кэйнгорма, все было подготовлено для ловли крапчатой форели, которой изобиловала протекающая возле него мелкая, каменистая и удивительно чистая речка Ди.

Большинство приглашенных на королевскую «рыбную охоту» уже отправились в Шотландию поездом. Собирался выехать вместе с ними и сам Эдуард. Но буквально в самый последний момент моряки уговорили своего монарха сменить салон-вагон на адмиральские апартаменты крейсера.

Во всяком случае, именно так все выглядело внешне. Вот только инициатива столь дальней морской прогулки на 14-тысячетонном четырехтрубном красавце исходила вовсе не от них, а от самого короля. Осмотр побережья залива у будущего Росайта был лишь благовидным предлогом для тайной вечери, на которую собрались на борту «Дрейка» сам Эдуард, его личный секретарь и доверенное лицо — барон Генри Ноллис, уже знакомый читателю барон Натаниель Ротшильд, а также адмиралы Джон Фишер и Луи Баттенберг. Последний, ныне командовавший эскадрой броненосных крейсеров, еще в феврале был начальником Восточного отдела военно-морской разведки, и к тому же являлся мужем родной сестры российской Императрицы, будучи давним и добрым приятелем последней.

Поводом для их срочного обмена мнениями стали две корреспонденции, почти одновременно полученные королем и Ротшильдом. Первому было вручено секретное послание племянника, русского царя. Причем, лично в руки спецпосланником Николая, минуя обычные дипломатические каналы. А на стол второго легла короткая, но весьма содержательная телеграмма из Стокгольма, подписанная господином Немо. О том, что это имя было связано с неким недавним чрезвычайным происшествием, о котором в прессу не просочилось ни единой строчки, ее адресат знал очень хорошо…

— Полагаю, джентльмены, все Вы в курсе особой ситуации в Оксфорде?

— Да, сир. Конечно!.. Лорд Ноллис конфиденциально поставил нас в известность…