Одиссея капитана Блада

Вспомните последнюю попытку Блада «рассчитаться с пиратством» и его горький смех, в котором «было больше гнева, чем презрения», когда на военном совете французского командования «пират и морской разбойник» защищает честь Франции, выступая против генерала де Ривароля, предложившего грабительский рейд на Картахену с целью личного обогащения.

Отнюдь не стремление к личной выгоде понуждает Блада принять из рук лорда Уэйда офицерский патент, затем отказаться от него, пойти под знамена Людовика XIV и вскоре же согласиться на службу Вильгельму III. Питер Блад не меняет своих убеждений, как прокурор Полликсфен или верховный судья Джефрейс, который вначале был ярым протестантом, а при Якове II стал яростным католиком и гонителем протестантизма, за что и получил пост лорд-канцлера. Людей, подобных этим перебежчикам, в те годы было множество — они с легкостью меняли свои религиозные, а с ними и политические убеждения, предавая и продавая своих друзей ради личных выгод.

Даже будучи пиратом, Блад старается оставаться последовательным и принципиальным, нападая на испанские корабли потому, что Испания была самой жестокой из всех колониальных стран, а с тех пор как колонии стали ускользать из ее рук, жестокость испанцев не знала предела. Блад не мстит своим личным врагам, поступая по рыцарским правилам — не разить насмерть поверженного противника, и если он дважды дарит жизнь своему злейшему врагу — полковнику Бишопу, потому что это родной дядя Арабеллы, то его великодушие по отношению к испанскому адмиралу дону Диего д'Эспиноса можно объяснить только так, как это объясняет лорд Джулиан Уэйд, называющий Блада «рыцарем до идиотизма». Ведь никому же не придет в голову оправдывать это непонятное милосердие по отношению к испанскому адмиралу тем, что испанец является католиком и, следовательно, единоверцем Питера Блада.

Рафаэль Сабатини, в полном соответствии с исторической действительностью, «забывает» о религиозных распрях с той самой минуты, когда корабль «Ямайский купец» уходит из Англии с невольничьим грузом. Эта забывчивость автора романа не случайна — среди хищников и шакалов, грызущихся друг с другом за лакомый кусок, нет уже ни католиков, ни протестантов. Представителям нового общества — молодой буржуазии, вырвавшейся на большую дорогу грабежа, — уже не к чему рядиться в религиозные одежды. Обнаженный расчет и голый «интерес», а не абстрактные божественные идеи связывают сейчас безжалостных эгоистов-стяжателей — купцов, плантаторов, судовладельцев, хозяев ост- и вест-индских компаний.

В этом честном историзме, не навязчивом и совершенно не тормозящем увлекательного повествования, заключается высокая познавательная ценность романа Сабатини.

Автор бережно относится к пожелтевшим документам, покрытым пылью веков, и столь же бережно пользуется ими, не допуская таких вольностей, какие позволял себе в обращении с историческими фактами Дюма-отец. Внимательное изучение архивных материалов дало Сабатини возможность сделать новые исторические находки, уточнить, пересмотреть и даже опровергнуть некоторые традиционные концепции, а глубокое проникновение в атмосферу эпохи помогло писателю создать целую галерею образов, в которой самыми яркими и красочными являются, конечно, образы ведущих героев — Питера Блада и Арабеллы Бишоп. Но читатель столь же отчетливо представит себе и старого морского волка Волверстона, и верного штурмана флагманского корабля пиратов Питта, и негодяя Левасера, и адмирала дона Диего, и бессовестного плантатора Бишопа, и лорда Джулиана Уэйда, которого автор описывает в тоне столь же почтительном, сколь и ироническом. Даже для второстепенных героев романа Сабатини умеет найти запоминающиеся характерные детали, — а к таким эпизодическим персонажам относится, помимо судьи-палача Джефрейса, и капитан «Ямайского купца» Гарднер, и майор Мэллэрд, и лорд Уиллогби, и адмирал ван дер Кэйлен…

Только в единственном случае автор слегка отклоняется от истины.

Деятельность «берегового братства» в Караибском море фактически прекратилась к концу XVII века. Наиболее талантливые вожаки флибустьеров были приручены различными правительствами. Среди оставшихся пиратов начались склоки и распри, разгоревшиеся из-за войны между Англией и Францией. Последней крупнейшей по масштабам флибустьерской операцией был налет на Картахену летом 1697 года. Им удалось захватить этот богатый город Колумбии, но подоспевшая англо-голландская эскадра после жестокого, кровопролитного боя разбила и рассеяла пиратов. Разгром у Картахены и был концом господства флибустьеров в Караибском море.

В этой исторической справке читатель без труда узнает картинное описание рейда на Картахену, предпринятого де Риваролем с помощью капитана Блада, неудачный поход Бишопа и Уэйда на Тортугу, после того как известие о войне с Францией добралось до Ямайки, появление в Караибском море соединенного англо-голландского флота под начальством лорда Уиллогби и ван дер Кэйлена и бой с французской эскадрой.