Одиссея крейсера «Варяг»

       ****

       - Ну, всё, господа! Кажется, мы прорвались. Курс - норд, скорость - одиннадцать, - произнёс командир "Манчжура" Кроун. В неосвещённой рубке вслед за всеобщим вздохом облегчения раздался грохот. Лекарь Банщиков в буквальном смысле упал в объятия Морфея.

       Что ж удивительного? Двое суток перед переносом - на кофеине, зазубривая тексты и факты; перенос и очередная бессонная ночь - в попытке освоиться в новом теле и на новом месте; нелицеприятное объясение с Петровичем, а Кроун еще с таким уважением косился на его синяки, знал бы он, кто и за что их наставил; ночная писанина, когда опыт и воспоминания всех трех иновременян надо было дозированно разложить по папкам - что надо выдать Алекссеву, чтобы отпустил в Питер и выделил срочный поезд, что Макарову, чтоб не потоп на "Петропавловске", а что самому Николаю Второму, чтобы проникся значимостью неизвестного доктора и ел у него с руки; двадцать восемь бессонных часов на катере в окружении бредящих раненых, за которыми надо было ухаживать, а это далеко не привычная практика в чистой больнице, только опыт реального Банщикова и выручил; двенадцать часов в Шанхае - устройство пациентов в госпиталя и мучительное ожидание "откликнется ли венценосец?", потом организация побега "Мачджура". В итоге, если верить телу, ему досталось пять часов сна за четверо суток, а если мерить по сознанию - те же пять часов за неделю.

       Так что пробуждение "героя с "Варяга" на закате первых суток прорыва никого не удивило - здоровый богатырский сон. Больше всех удивился сам Вадик - Кроун уступил ему свою командирскую каюту.

       Пообедав-поужинав и узнав последние новости, состоящие в отсутствии новостей, Вадик взялся за перо - за одну ночь на "Варяге" многие мысли успели набросать только тезисно, и готов был только пакет для Алексеева. Макаровский и Николаевские еще надо было оформлять и переписывать начисто. Но потом плюнул - до Питера по любому две с лишним недели в комфортном купе, а не в каюте, где палуба уходит из под ног. И то, если пустят "литерой". А обычным курьерским - все три, а то и поболее... Да еще непривычные к перу руки то и дело ставят кляксы! Поразмыслив, Вадик взялся за отчёт "по профилю": о характере ранений на "Варяге" и мерах по их уменьшению в русском флоте - уж он-то про "дырявые" рубки не забудет. Да и красота письма тут не так важна, как срочность принятия мер - в первом же бою, а когда он теперь состоится, сказать было сложно, можно потерять половину командиров кораблей.

       Остаток похода в Артур прошёл для младшего врача "Варяга" под скрип пера - ноутбука на "Манчжуре" не было и все редакторские правки приходилось доверять бумаге. А переписывать пришлось много: "медицинский" отчёт разросся до двадцати рукописных страниц, новая телеграмма самодержцу - до трех, а ещё пяток "шпаргалок" на все случаи жизни в Артуре.

       Первые испытания новоявленного графа Калиостро поджидали сразу по прибытию в Порт-Артур. Благополучно избежав русских минных заграждений, уже стоивших первой эскадре двух кораблей, канонерка с эскортом из трех истребителей проследовала на внутренний рейд. Радостное настроение и бодрые голоса на палубе поутихли, когда проходили подорванный "Ретвизан", приткнувшийся к берегу в проходе. Раненый броненосец сидел носом в воде так, что не было видно клюзов. Тягостное молчание на мостике прервал Кроун:

       - А ведь счастье, господа, что они не опрокинулись. Бог отвел. В море погибли бы точно... Давайте готовиться к швартовке. Все при параде? А то сейчас нас начальство полировать будет за то, что не разоружились.

       - Смотрите, "Цесаревича", похоже, в корму приложили...

       - Очевидно, но сидит он получше чем "Ретвизан". Только бы вал не повредили. Этого в Артуре нам не исправить. Намучаемся теперь кессоны делать. Эх, говорено же было сто раз, что флот при угрозе войны нужно во Владике держать, пока тут док и мастерские в должный вид не приведем. Так нет же...

       - Господа, а нас, похоже, с помпой встречать собрались. Ну-с, салютуем флагу...

       "Манчжур" был встречен лично наместником Алексеевым со свитой. Маленькую канонерку удостоили чести ошвартоваться у адмиральской пристани, в Восточном бассейне, прямо за кормой флагманского броненосца "Петропавловск". Позади "Манчжура" возвышалась слегка осевшая на корму громада подорванного "Цесаревича" со стоящими у борта портовыми пароходами, откачивавшими из его отсеков воду. Еще дальше на стенке, у мастерских, споро шла постройка массивного деревянного короба - кессона. С его помощью предстояло проводить основные работы по ремонту новейшего броненосца.

       На палубах кораблей эскадры по торжественному поводу были выстроены экипажи, кричали "Ура!", оркестр играл "Как ныне сбирается..." Наместник тут же, по отечески обняв Кроуна, умудрился одновременно отругать его за самоуправство и похвалить за находчивость и храбрость при прорыве в Порт-Артур.