Одиссея крейсера «Варяг»

       Вывалившись от адмирала, Вадик забрал пакеты с корреспонденцией и откозыряв штабным, спрыгнул с подножки в тот самый момент, когда локомотив поезда командующего тихоокеанского флота, дав протяжный гудок и окутавшись облаком пара, прокрутил колеса. Состав лязгнул буферами и сначала медленно, затем все быстрее, вздымая вокруг мелкую снежную пыль, двинулся на восток. За ним потянулся очередной войсковой эшелон. Траннсиб тогда был однопутным: пока порция составов катилась в одну сторону, встречняки ждали на станциях и разъездах своей очереди... Вагоны, платформы с укрытыми брезентом грузами... Однако Вадим видел там и гражданских. Память подсказала, что это едут со своим добром мастеровые и кораблестроители с Питера во главе с полковником корпуса морских инженеров Николаем Николаевичем Кутейниковым. Едут через всю Россию чинить подорванных на рейде собственной базы "Ретвизана", "Цесаревича" и "Палладу".

       "Да... Так вот мы готовы к войне..." - невесело подумалось Вадиму. И он вдруг с удивлением поймал себя на мысли, что вот только что, вот именно сейчас, он вдруг ощутил себя не гостем в этом мире и времени. Это была его страна. И его война... И его народ. Такой разный, такой непохожий на всех тех, кого он оставил в столетнем далеко. Но - его. И он сам был его частицей...

       Где-то впереди, теряясь в оранжевом сиянии коснувшегося кромки леса заходящего солнца, поднялся семофор, и Вадима вывел из нахлынувших неожиданно размышлений свисток паровоза его литерного курьерского. "Слава Богу, Степан Осипович не узнал, что Алексеев выделил мне персональный вагон!" крутилась в голове назойливая мысль...

       Несколько часов после столь содержательного общения с Макаровым, Вадик чувствовал себя как выжатый лимон. Сперва чуть было в трусости не обвинил! Хотя, если поставить себя на место Макарова, приходится признать, что повод для раздражения Степан Осипович имел. И не один. Кстати, первый свой орден он получил за поход "Великого князя Константина", в котором спас русскую полковую колонну Шелковникова от расстрела с моря турецким броненосцем, а не за перевозку раненых на катере... Потом припер так, что пришлось действительно трухнуть. И изовраться... Так противно! Но главным, однако, было то, что действительно необходимую информацию Макаров получил, а уж в том, что адмирал ее правильно использует, Вадик не сомневался. Так просто теперь убить себя не даст... В конце концов, хорошо то, что хорошо кончается. Что то еще ждет в Питере?

       В ходе их короткой, но содержательной беседы, Вадик успел понять, что Степан Осипович действительно крайне удручен "гибелью" Руднева. Более того, именно в заслугу ему Макаров ставил факт, следовавший из недавно полученной телеграммы ГМШ: Вирениус остановлен в Джибути до особых распоряжений. Государь удовлетворил просьбу адмирала Алексеева о назначении нескольким кораблям отряда крейсерских задач в районе Средиземного моря, сразу после полной бункеровки, а "Ослябя", "Аврора", "Орел", набитый снарядами "Смоленск" и контрминоносцы-"невки" вскоре двинутся на восток. Приказ об этом ГМШ уже готовит. Штаб наместника так же проинформировал Макарова об этом решении.

       Такой вариант использования кораблей отряда Вирениуса уже не вызвал у Степана Осиповича чувства отторжения. Более того, обсудив его со своими офицерами, он пришел к выводу, что принятое решение, предложенное в письме Руднева на имя Алексеева, пожалуй, наиболее разумное в сложившихся обстоятельствах. Таким образом был заложен фундамент будущего взаимопонимания между наместником и Макаровым.

       В мире Вадика Макаров настаивал на остановке всего отряда и последующем продолжении его похода на восток, Алексеев же, в целом разделяя такую позицию, не добился этого через голову ГМШ, в итоге чего Вирениус вернулся на Балтику. Отсутствие реальной поддержки наместником, было воспринято Макаровым как личная обида. Затем ответ - снятие Чернышова, старого соплавателя Алексеева с "Севастополя". Кстати, поделом: за аварию, когда при входе на рейд столкнулись и были повреждены сразу три (!) броненосца. И понеслось... Но ненадолго - до гибели Степана Осиповича в момент катастрофы "Петропавловска"...

       Хоть Вадика так и надирало, ему хватило ума и осторожности не сболтнуть комфлоту о личном скромном участии "лекаря с "Варяга" в разрешении "проблемы Вирениуса".

       Алексеев тогда спросил Банщикова, в чем Руднев видит смысл заставлять броненосец и три крейсера, способные значительно усилить наличные силы в Артуре и Владивостоке, или неизбежно отправящуюся на Дальний Восток вторую эскадру, раздергивать лишний раз машины. А это естественная цена за ловлю купцов. В ответ Вадик, скромно потупясь, сказал, что побудительных мотивов Всеволода Федоровича не знает, но имеет смелость предположить, какой может быть реакция британской биржи на известия о русских крейсерах, досматривающих и топящих британские же торговые пароходы. После чего попутно изложил свои мысли об организации против Японии биржевой войны...