Одиссея варяжской Руси

Рассмотрение вопроса о времени появления русов в землях ильменских словен лучше всего начать с известия о призвании варягов в Ипатьевской летописи: «В лето 6370. И изгнаша Варагы за море, и не даша имъ дани, и почаша сами в собе володети. и не бе в нихъ правды. и въста родъ на род. и быша оусобице в них. и воевати сами на са почаша. и ркоша поищемъ сами в собе кназа. иже бы володелъ нами и радилъ. по раду по праву, идоша за море к Варагом. к Руси, сiце бо звахуть. ты Варагы Русь, æко се друзии зовутса Свее. друзии же Оурмани. Аньглане. инеи и Готе, тако и си ркоша. Русь. Чюдь. Словене. Кривичи, и вса земла наша велика, и ωбилна, а нарада въ ней нетъ»^{547}. Поскольку пунктуация древнерусского оригинала сохранена, читатель может увидеть, что текст, при буквальном его прочтении, после объяснения летописца о том, что русь такое же название, как свей, урмане, англичане и готы, заканчивающееся относящимися к руси словами «тако и си», допускает такое понимание следующего предложения, согласно которому русь называется в числе призывавших трех братьев племен. Естественно, можно допустить ошибку переписчика, который вместо того, чтобы написать «ркоша. Руси», поставил вместо и мягкий знак, в результате чего получилось, что не представители четырех восточноевропейских племен обращаются к Руси, а сама Русь оказывается в их составе. Окончание на к в данном фрагменте есть в одном варианте Лаврентьевской летописи, но отсутствует в Ипатьевской. Тем не менее поскольку восточноевропейские племена обращались «к Варагом. к Руси» и в результате призвания к ним приходит Рюрик «со всей Русью», то при реконструкции первоначального текста ПВЛ А.А. Шахматов выбрал вариант «сказали руси чудь, словене, кривичи». Однако согласиться с предположением о простой ошибке переписчика мешает то обстоятельство, что несколькими строками выше летописец так описывает решение, к которому пришли восточноевропейские племена после междоусобной войны: «Ркоша поищемъ сами в собе кназа». Данное утверждение можно понять только в том смысле, что чудь, словене и кривичи решают избрать князя из своей среды. Тот факт, что после этого участвовавшие в совете племена призывают из-за моря варяжскую русь, говорит о том, что ее они рассматривают в качестве родственного племени и это отнюдь не исключает возможности того, что часть этой варяжской руси уже жила в их среде и участвовала в процессе призвания трех братьев.

Фраза Ипатьевской летописи полностью подтверждает сведения Иоакимовской летописи о том, что Рюрик приходился внуком Гостомыслу — к кому-либо другому выражение «поищемъ сами в собе кназа» вряд ли приложимо. Сама Иоакимовская летопись прямо называет русь в числе восточноевропейских племен сначала при рассказе о варяжской дани, а затем и при описании призвания Рюрика: «Варяги же, абие пришедше град Великий и протчии обладаша и дань тяжку возложиша на словяны, русь и чудь. (…) Гостомысл же, видя конец живота своего, созва вся старейшины земли от славян, руси, чуди, веси, мери, кривич и дрягович, яви им сновидение и после избраннейшия в варяги просити князя»^{548}.

Целый ряд более поздних рукописей точно так же называет русь в числе племен, призвавших Рюрика: «При Михаиле цари и Василiи, и при Фотiи Патрiарсе въ Грецiи, прiидоша, рече, Русь, Словене и Кривичи, Варягомъ реша…»; «В лъто от адама 6370 избраша вси словяня и русове старешего князя рюрика на княжение…»; «Въ лето 860. Варяги брали дань отъ Русси, Чуди, Славянъ, Мери, Веси и Кривичъ… Приходили Варяги изъ за моря дани ради къ Славяномъ въ Великiй градъ; Славяне же и Русь отказавъ не дали имъ дани, тогда умре Славенскiй Князь Гостомыслъ безъ наследiя… избрали князя отъ Варягъ, называемыхъ Руссовъ…»^{549}. Само посольство к варягам в рукописи Ундольского описывается следующим образом: «В лето 6305-го году прiидоша словяне из нова града великого торговати за море к варягомъ в немецкую область, во градъ, нарицаемыя прусы (трусы), и рекоша словяне княземъ варяжскимъ: «земля, господине, наша рекомая словенская русь, зело добра и обидна всяким угодиемъ…»^{550} Записанная достаточно поздно, в первой трети XVII в., но впитавшая в себя значительные элементы новгородского фольклора «Повесть о Словене и Русе» называет их родными братьями и относит их жизнь и приход на Север к незапамятным временам: «И бысть в лето от Адама 3099 (2409 г. до н.э. — М.С.) Словен и Рус с роды своими отлучишися от Евксипонта и… хождяху по странам вселенныя…»^{551} После четырнадцати лет странствий они приходят к озеру, которое Словен в честь своей сестры называет Ильменем, а на реке Волхове основывает город Словенск Великий. Таким образом, мы видим, что часть отечественной традиции считала, что какая-то русь уже была на севере Восточной Европы до того, как туда пришла варяжская русь во главе с Рюриком.