Одиссея варяжской Руси

Чем же она могла быть обусловлена? Даже в случае военного подчинения этого прибалтийского племени Киевской Руси подобная самоиндентификация с захватчиками выглядела бы странно. Покоренные скорее стремятся освободиться от иностранного гнета, а не отождествить себя с завоевателями. При этом, как уже отмечалось выше, источники ничего не говорят ни о покорении ливов в эпоху Владимира и Ярослава, когда в Прибалтике появляются первые знаки Рюриковичей, ни о каких-либо брачных союзах ливов с русскими князьями. Ключом к разрешению данной загадки является то, что территория находок этих подвесок совпадает с территорией расселения славян-венедов, а впоследствии именно там же среди ливов отмечается существование устойчивой «королевской» традиции.

Объяснить все эти явления может предположение, что среди упомянутых Генрихом Латвийским венедов, влившихся в состав ливской знати, были потомки русских королей Саксона Грамматика, считавших себя родственниками киевских Рюриковичей. Как будет показано ниже, основная линия потомков прибалтийских русских королей переместилась в земли западных славян, из числа которых и был впоследствии призван Рюрик, однако какие-то боковые ветви вполне могли остаться на старой родине. В этом отношении оказавшиеся среди ливов потомки этой боковой линии могли считать себя родственниками Рюриковичей, активно использовать подвески с их родовым знаком, а их дальние потомки многие века спустя хранить память о своем высоком королевском происхождении.

Естественно возникает вопрос: знали ли Рюриковичи о своих родственниках в Латвии и, если знали, как к этому относились? Трудно сказать определенно, но, судя по всему, какие-то известия к русским князьям об этом доходили. На это указывает существование на Руси закона, о котором упоминается в скандинавских сагах: «В Гардарики было законом, что люди, которые были конунгами по рождению, не могли оставаться в стране без разрешения конунга»^{116}. Поскольку под последним имеется в виду Владимир Святославич, становится понятно, что незаконорожденный сын великого Святослава, по всей видимости, опасался появления в стране других претендентов на его престол. С другой стороны, знали о них на Руси и другие осведомленные люди. В этом свете весьма интересно сообщение Иоакимовской летописи, что, получив от «весчунов» пророчества о происхождении наследника «от ложесн его», дед Рюрика в первую очередь направляет посольство в Восточную Прибалтику: «Но Гостомысл не ят сему веры, зане стар бе и жены его не раждаху, посла паки в Зимеголы (В.Н. Татищев в комментарии к этому месту предположил, что имелась в виду Курляндия. — М.С.) к весчунам вопросити, и ти реша, яко имать наследовати от своих ему»^{117}. И именно после этого новгородскому старейшине снится вещий сон, на основании которого он и дает своим соплеменникам совет приглашать на княжение сыновей своей средней дочери. Весьма вероятно, что именно «весчуны» Прибалтийской Руси, граничащей с куршами, и подсказали Гостомыслу, кого именно из их княжеского рода следует призывать восточным славянам. Спустя столетия после описываемых событий Адам Бременский в XI в. вновь фиксирует тесные религиозные связи русских, которых он именует греками по причине принятия христианства из Греции, именно с этим же регионом: «В глубине (моря) есть и другие (острова), которые подчиняются власти шведов. Самым большим из них, пожалуй, является Курланд, который имеет восемь дней пути. (Там обитает) очень жестокое племя, которого все избегают из-за его склонности к чрезмерному почитанию идолов. Там очень много золота, великолепные кони. Во всех домах — полно волхвов, авгуров и некромантов, (которые даже ходят в монашеских одеждах). За оракулами туда обращаются со всего света, особенно испанцы и греки»^{118}.