Одиссея варяжской Руси

Для определения происхождения варяжской Руси следует обратить внимание и на свидетельство отечественной летописи о наличии культа тура среди заморских варягов. Описывая войну Владимира с Рогволдом, ПВЛ рассказывает о происхождении последнего, одновременно говоря и о происхождении названия города Турова: «Бе бо Рогъволодъ перешелъ изъ заморья. имаше волость свою Полотьске. а Туръ Турове. З него же и Туровци прозвашаса»^{401}. То, что один из предводителей пришедших из-за моря варягов носит чисто славянское имя Тур, отражающее культ данного животного, в очередной раз свидетельствует о славянском происхождении самих варягов. Наличие же двух городов Туров в Германии указывает на возможный ареал происхождения предводительствуемых летописным Туром варягов. Культ тура был распространен и у восточных славян. Касаясь их верований, мусульманский автор Гардизи отмечал: «Они поклоняются быкам»^{402}. Под 1146 г. летопись упоминает Турову божницу около Киева^{403}.

Древность возникновения образа Антюрия подтверждает и сохранившаяся в генеалогии архаичная форма имени его сына Аттаваса. С одной стороны, этимологически оно родственно славянскому слову отец. Как показал Э. Бенвенист, индоевропейский корень -atta- обозначал «отца-кормильца»^{404}. С этим именем второго полумифического предка ободритских князей следует сопоставить «Баварский географ», написанный до 821 г. и перечислявший племена к северу от Дуная. Упомянув восточных ободритов, пенян, штеттинцев и еще ряд неизвестных племен, автор этого сочинения указывает: «Нериваны имеют 78 городов. Атторосы имеют 148 городов, народ свирепейший. Эптарадицы имеют 263 города»^{405}. Впоследствии в списке упоминаются пруссы, висляне, восточноевропейские русы по соседству с хазарами, а также достаточно большое количество племен, о которых больше ничего не известно.

Рис. 10. Печать города Галенова, конец XIII в.

Рис. 11. Герб города Голенова, XVI в.

В индоевропейской мифологии наиболее близкой параллелью этому имени является Атвия, упоминаемый в иранской Авесте как второй человек после Вивахванта, который выжал священный сок хаомы. Наградой ему становится рождение сына-победителя дракона Трайтаоны: «Атвия был вторым человеком, который выжимал меня для телесного мира; то благо постигло его, та прибыль дошла до него, что у него родился сын Трайтаона из богатырского дома, который убил Змея-Дахаку…»^{406} В более поздней пехлевийской традиции отца героя зовут Атбин, Пуртур или Пургав, речь о котором шла выше. Таким образом, мы здесь видим не только этимологическое, но и семантическое сходство, что дает нам основание констатировать генетическое родство западнославянского и иранского мифологических персонажей. На иранское влияния указывает и мекленбургская генеалогия, утверждающая, что женой Аттаваса была сарматская принцесса Оритис^{407}. Сопоставление всех этих данных позволяет реконструировать первоначальную форму мифа: могучая мужская сила бога-быка стимулирует плодородие богини растительности, а результатом их союза оказывается сын Аттавас, становящийся для венедов «отцом-кормильцем» в буквальном смысле слова. С его именем перекликается племенное название атторосов «Баварского географа», «народа свирепейшего». С одной стороны, данное название показывает, что образ второго мифологического предка ободритских князей имел под собой какую-то историческую подоснову, отразившуюся в племенном самоназвании. С другой стороны, мы видим, что вторая часть этого названия содержит в себе корень -рос-, указывающий на его связь с русами-росами. Весьма показательно, что в Иране Атвия являлся потомком и преемником Вивахванта, тождественного индийскому Вивасвату и славянскому Дажьбогу, которые почитались в своих странах как божественные основатели солнечных династий земных владык. Культ последнего существовал не только на Руси, но и на территории Северной Германии. Выше было показано генетическое родство образов иранского Трайтаона, сына Атвия, и Траннона-Трояна отечественной традиции. Все эти факты говорят о существовании русского солярного мифа не только среди восточных, но и западных славян, у которых он на каком-то этапе оказался связан с именем второго правителя мекленбургской генеалогии.

Однако это была архаичная форма мифа, и в историческую эпоху Антюрий описывается уже не как бык, а как человек, корабль которого украшен символами этого животного и грифона. Этот второй символ, также вошедший в мекленбургский герб, представляет не меньший интерес для нашего исследования.