Одиссея

Дай обещанье безжизненно веющим теням усопших:

В дом возвратяся, корову, тельцов не имевшую, в жертву

Им принести и в зажженный костер драгоценностей много

Бросить, Тиресия ж более прочих уважить, особо

525 Черного, лучшего в стаде барана ему посвятивши.

После (когда обещание дашь многославным умершим)

Черную овцу и черного с нею барана, — к Эребу

Их обратив головою, а сам обратясь к Океану, —

В жертву теням принеси; и к тебе тут немедля великой

530 Придут толпою отшедшие души умерших; тогда ты

Спутникам дай повеленье, содравши с овцы и с барана,

Острой зарезанных медью, лежащих в крови перед вами,

Кожу, их бросить немедля в огонь и призвать громогласно

Грозного бога Аида и страшную с ним Персефону;

535 Сам же ты, острый свой меч обнаживши и с ним перед ямой

Сев, запрещай приближаться безжизненным теням усопших

К крови, покуда ответа не даст вопрошенный Тиресий.

Скоро и сам он, представ пред тобой, повелитель народов,

Скажет тебе, где дорога, и долог ли путь, и успешно ль

540 Рыбообильного моря путем ты домой возвратишься».

Так говорила она; той порой златотронная Эос

Встала; богиня, в хитон и хламиду меня облачивши,

Светлосеребряной ризой из тонковоздушныя ткани

Нежные плечи одела свои, золотым драгоценным

545 Поясом стан обвила и покров с головы опустила.

Я же, чертоги ее перешедши, товарищей верных

Всех разбудил и, приветствие каждому сделав, сказал им:

«Время, друзья, вам от сладкого сна пробудиться; покиньте

Ложе; пойдем; нас богиня сама побуждает к отъезду».

550 Так я сказал, и они покорились мне мужеским сердцем.

Но и оттуда не мог я отплыть без утраты печальной:

Младший из всех на моем корабле, Ельпенор, неотличный

Смелостью в битвах, нещедро умом от богов одоренный,

Спать для прохлады ушел на площадку возвышенной кровли

555 Дома Цирцеи священного, крепким вином охмеленный.

Шумные сборы товарищей, в путь уж готовых, услышав,

Вдруг он вскочил и, от хмеля забыв, что назад обратиться

Должен был прежде, чтоб с кровли высокой сойти по ступеням,

Прянул спросонья вперед, сорвался и, ударясь затылком

560 Оземь, сломил позвонковую кость, и душа отлетела

В область Аида. Тем временем спутникам так говорил я:

«Мыслите, верно, друзья, вы, что в милую землю отчизны

Мы возвращаемся? Путь нам иной указала Цирцея:

В царстве Аида, где властвует страшная с ним Персефона,

565 Душу Тиресия фивского должен сперва вопросить я».

Так я сказал; в их груди сокрушилося милое сердце;

Пали на землю они, в исступлении волосы рвали,

Всё понапрасну — от слез и от воплей нам не было пользы.

Все к своему кораблю, на песчаном стоявшему бреге,

570 Вместе пошли мы, печальные, льющие слезы обильно.

Тою порою на брег привела чернорунную овцу

С черным бараном Цирцея и, там их оставя, меж нами

Тихо прошла, невидимая… Смертным увидеть не можно

Бога, когда, приходя к ним, он хочет остаться невидим.

ПЕСНЬ ОДИННАДЦАТАЯ

К морю и к ждавшему нас на песке кораблю собралися

Все мы и, сдвинувши черный корабль на священные воды,

Мачту на нем утвердили и к ней паруса привязали.

Взявши барана и овцу с собой, на корабль совокупно

5 Все мы взошли сокрушенные горем, лиющие слезы.

Был нам по темным волнам провожатым надежным попутный

Ветер, пловцам благовеющий друг, парусов надуватель,

Послан приветноречивою, светлокудрявой богиней;

Все корабельные снасти порядком убрав, мы спокойно

10 Плыли; корабль наш бежал, повинуясь кормилу и ветру.

Были весь день паруса путеводным дыханием полны.

Солнце тем временем село, и все потемнели дороги.

Скоро пришли мы к глубокотекущим водам Океана;

Там киммериян печальная область, покрытая вечно

15 Влажным туманом и мглой облаков; никогда не являет

Оку людей там лица лучезарного Гелиос, землю ль

Он покидает, всходя на звездами обильное небо,

С неба ль, звездами обильного, сходит, к земле обращаясь;

Ночь безотрадная там искони окружает живущих.

20 Судно, прибыв, на песок мы встащили; барана и овцу

Взяли с собой и пошли по течению вод Океана

Берегом к месту, которое мне указала Цирцея.

Дав Перимеду держать с Еврилохом зверей, обреченных

В жертву, я меч обнажил медноострый и, им ископавши

25 Яму глубокую, в локоть один шириной и длиною,

Три совершил возлияния мертвым, мной призванным вместе:

Первое смесью медвяной, второе вином благовонным,

Третье водой и, мукою ячменного все пересыпав,

Дал обещанье безжизненно веющим теням усопших:

30 В дом возвратяся, корову, тельцов не имевшую, в жертву

Им принести и в зажженный костер драгоценностей много

Бросить; Тиресия ж более прочих уважить, особо

Черного, лучшего в стаде барана ему посвятивши.

Дав обещанье такое и сделав воззвание к мертвым,

35 Сам я барана и овцу над ямой глубокой зарезал;

Черная кровь полилася в нее, и слетелись толпою

Души усопших, из темныя бездны Эреба поднявшись:

Души невест, малоопытных юношей, опытных старцев,

Дев молодых, о утрате недолгия жизни скорбящих,

40 Бранных мужей, медноострым копьем пораженных смертельно

В битве и брони, обрызганной кровью, еще не сложивших.

Все они, вылетев вместе бесчисленным роем из ямы,

Подняли крик несказанный; был схвачен я ужасом бледным.