Одна беременность на двоих

Мне хотелось сказать, что она всё равно ведь не смотрит, но я промолчала. И поспешила в очередь в туалет. Уже дали звонок, но мы дождались свободной кабинки. У меня самой скрутило живот то ли из-за сэндвича, то ли от страха.

— Ты чего? — Аманда показалась мне бледнее прежнего. — Снова схватки?

— Нет. Но есть кровь на прокладке. Правда, всего пару капель.

— И?

— Пошли в зал, а то ещё не пустят.

И всё равно она остановилась на середине лестницы подле плаката для селфи.

— Давай попытаемся улыбнуться.

И мы попытались.

— Ну как? — спросила я шёпотом минут через двадцать после начала второго действия.

— Он постоянно двигается, — нагнулась ко мне Аманда. — И так больно, что я уже не могу понять, есть ли схватки. Наверное, всё же нет, потому что он обычно при них замирает.

И мы смотрели дальше, а потом я заметила, что Аманда вновь вытащила телефон и показала мне два пальца. Две схватки были? Что, уже не с пятнадцатиминутным разрывом, а чаще? Но два пальца оказались знаком победы — схваток не было, она смотрела, сколько осталось до конца, потому что малыш передавил всё, к чему сумел привалиться. Мы даже не дождались окончания аплодисментов и понеслись в туалет.

— Есть кровь? — метнулась я к Аманде, когда та вышла из кабинки.

Я выглядела хуже после того, как умылась и замочила волосы. Юбка измялась, потому что я воспользовалась ей, как полотенцем, отключившись на мгновение от мозга.

— Нет, но я вновь почувствовала схватку.

Я глянула на часы. Если прибавить шагу, то мы успевали перехватить ранний поезд и не ждать лишние двадцать минут. Аманда двигалась быстро, но как-то всё боком, будто вновь хотела в туалет.

— Ты вообще можешь идти?

Она без слов кивнула. Как мы только не полетели с лестницы, спеша вставить билеты в валидатор. Табло показывало минуту до прибытия поезда, и двери вагона захлопнулись сразу за нашими спинами. Аманда плюхнулась на диванчик и вцепилась в телефон.

— Новая…

Она опустила телефон на живот, будто на столик, и ухватилась за бока, которые, мне показалось, раздулись, словно жабры. Она дышала так громко, что на нас обернулось несколько пассажиров, и кто-то даже предложил вызвать медиков, но Аманда отказалась.

— Всё хорошо, всё хорошо, — убеждала она, кажется не их, а себя. — По плану мне ещё рано рожать.

Подол моего платья теперь стал ещё и мокрым, потому что я тёрла о него вспотевшие ладони. Мы уже насчитали две новые схватки, а до конечной станции ехать минут двадцать. Осталась одна схватка, а потом в машину и в госпиталь. Мы всё успеем, мы всё успеем, шевелились беззвучно мои губы. Я сидела напротив Аманды, но она так и не подняла на меня глаз.

Никогда ещё поезд не подпрыгивал так сильно. Мои коленки трясло не меньше зубов. И никогда он ещё не ехал так медленно. И так резко не тормозил. И вот при очередном торможении я оказалась на полу между сиденьями, но даже не почувствовала голыми коленками ледяной пол. Я уткнулась носом в живот Аманды.

— Только не сегодня. Давай не сегодня… — шептала я едва слышно.

— Ты что делаешь? — впервые заговорила со мной Аманда.

— С ним ведь можно поговорить. И он поймёт, что ещё не время. Так ведь?

— Сядь на сиденье! На нас смотрят! — почти прошипела Аманда, и я подчинилась.

К нам снова подошли, держа наготове телефоны. Спрашивали, кому позвонить? Вызывать ли «911»? Аманда крутила головой и первой вылетела на перрон. Я еле поспевала за ней.

— Мне надо в туалет. Я не могу больше терпеть.

Но мы уткнулись в закрытые двери. Что? Рядом прогуливался охранник, и я нашла в себе силы подойти.

— Все туалеты на станции давно закрыты по решению полиции, вы разве не знали? — Да откуда нам было знать, мы второй раз за год на поезде едем! — Там наркотиками торговали.

— А нам что делать? — появилась за моей спиной Аманда. — Я не могу дотерпеть до дома.

Охранник минут пять изучал её живот, и мы не смели нарушить его животрепещущее молчание. Потом он бросил короткое «идёмте» и повёл нас в служебку.

— Крови больше нет, — выдала Аманда. — Прокладка мокрая, но это ведь не могут быть воды? Слишком мало…

— А схватки, они есть?

И только я спросила, Аманда тут же привалилась к стене. Она дышала, а я лихорадочно пыталась вспомнить номер парковочного места. Обычно мы фотографировали его, а сейчас число показалось обеим таким простым, что мы не стали тратить времени на фотографию. Аманда тоже забыла. Мы вышли на парковку и стали лихорадочно оглядываться, чтобы вспомнить хотя бы направление поиска.

— Ты стой здесь, — указала я на фонарь. — А я обегу парковку.

Аманда согласилась, а какой у неё был выбор?! Мне явно предстояло пробежать кросс. Сумка хлестала по сжавшемуся животу. Я чувствовала, что у меня теперь мокрые не только подмышки, но и трусы, но останавливаться не имела права. Никогда я не думала, что на парковках так мало фонарей. Я пару раз в полутьме кидалась к чужим машинам и чуть не попала под колёса. Один ряд, второй, третий… На седьмом я перестала считать. Просто бежала.