Одна дорога из Генуи

Макс вздохнул. Платок с отпечатками — это намек на турнир в Ферроне. Платок Ауреллы Фальконе, который оруженосец Фредерик на турнире привязал к шлему своего рыцаря. Чтобы подделать его, пришлось бы найти человека, у которого такие же ладони, как у Фредерика. Слишком заморочно. Можно украсть какое-нибудь кольцо, подделать почерк в записке. Но сама Шарлотта бы не стала рисковать, посылая вещи, которые могут стать уликой в случае провала.

Если Шарлотта поехала к нему, то она выехала из Круа до того, как он выехал из Милана. Значит, у нее серьезные затруднения.

— Кто посредник? — спросил Макс.

— Уважаемый человек из деловых кругов, — скромно ответил Тони.

— Мой побег недоброжелатели подадут Его Величеству в крайне невыгодном свете.

— Понимаю. Видите ли, Вы не единственный верный рыцарь короля Франциска, над которым из-за королевы-матери висит опасность потерять покровительство короля, титул и имущество, которое прилагается к титулу.

— Кажется, я догадываюсь, про кого еще…

— Я ничего не сказал про кого-то еще, — открестился Тони, — Но бороться против несправедливых обвинений все-таки удобнее, будучи на свободе, а не в тюрьме.

— Побег усугубляет подозрения.

— Первый побег. Второй и последующие уже не особенно утяжеляют обвинения.

Макс поднялся на ноги, пошатнулся, но устоял.

— Бороться всегда удобнее на свободе. И второй побег, наверное, не так важен, как первый. Но я на ногах еле стою, — ответил Макс и вспомнил свой первый побег, — В окно не полезу.

— Вы знаете, что такое контрмина? — спросил Тони.

— В подземелье не полезу, — мотнул головой Макс.

— Это метафора.

— В метафору не полезу, что бы это ни было.

— Когда строят башни, в подвале заранее делают ходы во все стороны. На случай, если придут враги с подкопом. Вот и мы на случай, если здесь поймают кого-то из наших, заранее поставили контрмину, чтобы потом не суетиться и никого второпях не подкупать. Охранник — наш человек. Если не возражаете, мы с Вами просто выйдем и уйдем.

— Не возражаю. Но я не уверен, что прямо сейчас удержусь в седле.

— Да и не держитесь. Ворота на ночь закроют, но у нас лодка под стеной.

— А Паризьен?

— Кто?

— Конь, — пояснил Макс, — Стоит в конюшне.

— Будет ждать Вас на том берегу. Говорят, он вывез Вас после ранения?

— Да.

— Значит, и после операции вывезет. Вечером покинем этот гостеприимный замок, в седло сядете только на рассвете. Поешьте какого-нибудь мясного супа, это помогает.

Глава 65. 19 декабря. Шарлотта

Максимилиан получил ранение в голову, прооперирован и приходит в себя. Но де Вьенн разослал по французским гарнизонам письма, в которых назвал его папским шпионом и просил задержать. Поэтому Макс отлеживается под охраной.

Бонакорси принял предложение от Службы Обеспечения банковского дома Фуггеров и выполнил первое задание. Доставить в Милан Максимилиана де Круа.

Максимилиан за почти трое суток после операции достаточно пришел в себя, чтобы сидеть в седле с высокими луками на родном и знакомом Паризьене. Левая рука, конечно, не зажила полностью, но пальцы более-менее двигались. Для работы поводьями пальцы не особо задействованы, в бою рыцари правят конем одной левой еще и в латной рукавице.

День в пути пролетел незаметно. Бонакорси сменил повязку и пару раз напоил какими-то травами. Двое братьев-телохранителей договаривались с заставами на пути, не слезая с седел. Макс, несмотря на неважное самочувствие, понимал, что вокруг вражеская территория, и кто попало просто так не проедет. Интересно, какого посредника нашла Шарлотта? Еще интереснее, как она, сидя в Милане, так быстро узнала, что муж арестован в Пиццигеттоне. Но ни Тони, ни Дино и Джино не давали ответа.

К вечеру маленький отряд добрался до Милана кратчайшей дорогой через Мариньяно. Макс не сразу понял, куда они приехали. Большой дом, похожий на крепость в крепости. Не встречают лакеи на крыльце. Стук, пароль, открываются тяжелые ворота. Внутренний двор с какой-то деловой суетой. С деловой суетой, не с армейской. Курьеры, приказчики, грузчики, не солдаты. И какое-то все вокруг крепкое и добротное, даже люди. Ни тебе пьяниц, ни бездельников. Круглое катают, квадратное таскают. Никто не роняет бочки при разгрузке, и никто не ругается на косоруких. По манере разговора где-то треть немцы, остальные местные.

Много курьеров на дорогих быстрых конях. Конюшня работает как сложный механизм вроде мельницы. Принимают коней, расседлывают, чистят, кормят-поят, еще и коновал осматривает. Рядом приходит отъезжающий человек, ему выводят коня, седлают, крепят сумки. Как колеса и жернова в мельнице, право слово.

Внутри коридоры, лестницы, колонны. Простолюдины прижимаются к стенам. Хорошо одетые простолюдины, все поголовно.