Одна дорога из Генуи

Симон положил руку ему на плечо.

— Ты не понял. Никто нас здесь не видел. Господь завещал делиться.

Симон сказал это достаточно громко, чтобы слышали и остальные подтянувшиеся зрители.

— Эээ…

— Ты делись, а мы не видели, — сказал еще кто-то.

На прощание Симон освободил странную крашеную крысу. Иногда бывает так, что вроде свой человек, а в беде покажет себя как крыса. Но бывает, оказывается и так, что всю жизнь крыса крысой, а в беде как свой человек.

— Эй, парень, это у тебя не свинья морская? — спросил один из местных.

— Не ругайся, — ответил Симон, — Я эту тварь первый раз вижу, и она поступает вовсе не по-свински.

С покойником поверх золота никем не видимый Симон свернул к овощному рынку. Встретил знакомого. Блеснул знанием местных авторитетов. Продал телегу и лошадей. Нанял грузчиков и возчиков. Груз из телеги быстро переложили в два маленьких фургончика с мулами.

— Ученик алхимика накупил не то свинца, не то ртути — с удивлением сказал один из грузчиков.

— Будут золото делать, — ответил второй.

— Если бы он мог золото делать, то во дворце бы жил, — возразил первый, — Наверное, пули лить будет.

— Зачем алхимику пули?

-Война на носу, а у него литейка точно есть. Пули сейчас хорошо будут брать. Подзаработает себе на дорогу куда подальше.

На прощание Симон сказал товарищу:

— Этот покойник служил у Фуггеров. Судя по одежде, не последний там писарь. Они будут благодарны, если ты отвезешь его им, чтобы похоронили с отпеванием, прощанием и надгробием.

— А его бумаги?

— Бумаги тебе не нужны. Мне тоже, но я их сам отнесу Фуггерам.

— Мне не доверяешь?

— Хочу, чтобы они и передо мной были немного в долгу. Я бы и тело им отвез, но свое барахло мне как-то ближе.

— Понятно.

Куда это все везти? В банки, к менялам, к финансистам? Все знают, что внезапно в центре города всплыл тот самый Рыцарь Королевы с тем самым золотом, которое у него тут же похитил Лис Маттео. Кто сможет нормально принять эпическое богатство от скромного ученика Магистра?

Допустим, покойный Петер мог рассчитывать, что груз примут, не задавая вопросов у Фуггеров. У Фуггеров по-белому, через дверь под вывеской или по-черному через какой-нибудь тайный подвал? Какая гарантия, что писарь, сидящий за конторкой под вывеской, в курсе про тайную миссию Петера? Что он не завербован конкурентами или не разболтает все бесплатно тут же за ужином?

Единственное надежное место — подземелье Магистра. Там, конечно, станет потеснее. Но никто не обидится, если у него станет тесно от золотых слитков. Тем более, что, судя по весу, в ящиках золото занимает не такую уж большую долю объема. Если выкинуть всю бутафорию, то сами слитки займут не так уж много места. Со стороны Магистра заходить нельзя. У него и так последнее время проходной двор. Надо зайти через дверь по ту сторону старой стены.

По пути Симон ожидал, что придется еще раз упомянуть авторитетов, но наткнулся на старого пациента, который провел его с фургончиками до места, не задавая лишних вопросов. Мало ли где ученик Магистра спер две тележки барахла. Все воруют, и ученики магистров тоже воруют, а потом идут, оглядываясь, и прячут барахлишко за неприметными дверями.

Нежданному помощнику Симон не рискнул давать золотые дукаты, поэтому вытряхнул почти половину дуката серебром. Тот воссиял, а Симон попросил не болтать.

Уф! В нише спрятаны свечи, огниво и трут. При открытой двери Симон зажег свечу, а потом закрыл дверь на засов. Дверь, которая открывается, если засунуть пальцы в дырку и потянуть за веревочку, недостаточная защита для кучи золота. В холодном коридоре стоят бочки Содерини с порохом и селитрой. На них все еще лежит труп Виоленты на столешнице. Дальше в подземелье есть дверь покрепче, ведущая в кладовку Магистра. Надо подтащить сокровища к ней поближе, а потом идти к Магистру за ключом.

По пути домой, Симон подумал, а кто теперь готовит для Магистра? Эннио способен если только сходить за готовой едой. Наверное, он ходит через улицу. Симон и сам, устав от таскания маленьких, но тяжеленных бочонков и ящиков, проголодался.

— Маринелла…

— Симон! Ты вернулся! Так быстро! — Маринелла выскочила из-за прилавка, обняла его и положила голову на грудь.

— Я ненадолго и уезжал.

— Я уже соскучилась.

— Слушай, я тут подумал…

— Да, любимый?

— Давай поженимся?

— Да! Конечно, да!

Тут же они спрятались в темный угол и начали целоваться.

— Маринелла! Что там у тебя? — спросил строгий женский голос.

— Мама! Симон сделал мне предложение!

— Вот как?

Мама Маринеллы выглядела как бы ни моложе Симона. Она, скорее всего и была моложе Симона, потому что старшую дочь могла родить лет в пятнадцать. Рожала она не часто, раз пять или шесть, и неплохо сохранилась для своих лет. Не будь Маринеллы, Симон и сам бы за ней приударил. Теоретически. Потому что отец Маринеллы никуда не подевался и производил впечатление отца семейства в самом расцвете сил. Он пять-шесть раз не рожал, занимался здоровым трудом без излишней вредности и в силу профессии хорошо кушал. Не в смысле много ел, а в смысле ел только качественную пищу и не голодал.