Одна дорога из Генуи

Жилые дома в Парпанезе тянулись с обоих сторон вдоль дороги. На выходе из деревни Борух договорился ненадолго встать на постой в одном из последних домов, где жила еврейская семья. Евреи предпочитали при наличии выбора останавливаться у своих, а спрос естественным образом порождал предложение.

— Интересно получается, — сказал Кокки, сбросив заплечный мешок и садясь за стол, — Мы преследуем немецкого рыцаря, про которого думали, что он везет золото в Милан или в Пьяченцу.

— Теперь уже точно в Милан, — перебила его Марта, — Я же говорила!

— Я думал, он служит Колонне или Фрундсбергу, а оказывается, он сам по себе. Епископ Пьяченцы не стал бы грабить союзников. Скажи кому — не поверят. Раубриттер с той стороны Альп грабит французского короля в Генуе и уходит от погони аж до Парпанезе.

— Он может и не дойти, — возразил Борух, — У него по пути Вогера.

— Сдается мне, папские знают что-то, чего не знаем мы. У них, как ни крути, свои люди везде, а почтовый голубь летит намного быстрее, чем ползут телеги и всадники.

— Будем ждать, — пожал плечами Борух, — Кстати, я забыл уточнить. Сколько вдова Пескатори заплатит, если мы здесь не получим золота? Мало ли вдруг этот раубриттер сюда не доедет. Или папские все конфискуют. Мы же не выступим против полусотни настоящих солдат?

После полудня пятнадцатого в Парпанезе переправились Бонакорси и Мальваузен.

Они переночевали в Казальночето и прибыли в Вогеру после открытия ворот утром. На рынке уже каждый торговец знал про секретный обоз сеньора Сансеверино, чудом отбившийся от разбойников. Разногласия касались того, почему обоз не поехал через Тортону как все нормальные люди, и как получились, что разбойники обнаглели настолько, что нападают не только на крестьян и купцов, а на обозы уважаемых людей, сопровождаемые рыцарями. Местные преступные авторитеты клятвенно заявляли, что они бы против Его Милости ни в жизнь, а это все беспределят понаехавшие генуэзцы, как будто им у себя там грабить некого.

Потом по рынку волной прошла новость, что вчерашний обоз направляется на восток в то время, как сам Сансеверино со свитой выезжает на запад. Солдаты утром целовали жен и говорили, что будут сопровождать важных гостей до самого Пиццигеттоне. Жены шли на рынок и покупали меньше еды, чем обычно, объясняя это тем, что ближайшие несколько дней мужей кормить не придется.

— Сюрприз, — сказал Бонакорси, — Его Величество решил забрать обратно свои дукаты, которые потеряла его матушка. Интересно, как он ей это объяснит?

— Никак. Или Сансеверино попадает в опалу у королевы-матери, — ответил Мальваузен.

— Тогда что делать нам? Возвращаемся к губернатору или расходимся по домам?

— Ты об этом еще вчера спрашивал. Сам-то как думаешь?

— Думаю, что пропавшее золото и пропавших рыцарей будут искать. Нас тоже. Нас, в отличие от золота, найдут точно, так что лучше сдаваться самим. Если бы мы бросили преследование раубриттера, то нас бы посчитали трусами и предателями. Но король — это обстоятельство непреодолимой силы. Никто не упрекнет нас, что мы не стали сопротивляться рыцарям Его Величества.

— Предлагаешь прямо отсюда отправиться в Марсель? — переспросил Мальваузен со скептическим оттенком.

— Если ты так спрашиваешь, то нет. Предлагаю сначала проследить за обозом до Пиццигеттоне, а потом повернуть на Марсель.

— Почему? — улыбнулся Мальваузен с таким видом, будто он уже знал ответ.

— Потому что до Пиццигеттоне золото может и не доехать. Хороши мы будем, если с нашей подачи королева-мать обозлится на людей короля, а окажется, что никакого ее золота де Фуа в глаза не видел. И Сансеверино скажет, что посылал в армию что-то другое. Кто его опровергнет?

— Вот! — Мальваузен поучительно поднял палец к небу, — И я так же думаю. У этого золота земля горит под ногами. Одни украли его у нас, другие у первых, третьи отбили у Луи телегу. Не удивлюсь, если по пути еще четвертые и пятые появятся. Давай поторопимся, чтобы успеть на переправу раньше, чем туда придет обоз. Или они пришвартуют паром до утра на том берегу, и мы их потеряем.

Верные слуги губернатора Прованса покинули Вогеру за минуту до того, как Бонакорси мог бы встретиться глазами с Максимилианом. И погрузились на паром за пару часов до того, как туда добрался обоз.

В Парпанезе действительно появились и третьи, и четвертые, и пятые. Попозже собирались нагрянуть шестые. Третьи к этому времени уже грели ноги у местного еврея, четвертые устроили засаду на южном берегу, а пятые взяли под контроль переправу с северной стороны.

— Кто такие? — строго спросил солдат.

— Странствующие лекари, — ответил Бонакорси, — Зубы никому рвать не пора?

— Сколько возьмешь?

— Да за тарелку супа.

— А ты что умеешь? — солдат ткнул пальцем в Мальваузена.

— Лечу поносы, запоры. От мозолей средство имею, — подыграл Мальваузен, — Могу вывихи править, даже спину.

— Дорого?

— За тарелку супа.

— Давайте оба в постоялый двор направо. Мы вроде как народ, слава Богу, здоровый, но с такими ценами уж по тарелке на брата заработаете.

Глава 43. 15 декабря. Атака со всех сторон