Одна душа на двоих

– Я думаю, возможно, – скромно, но твердо возразил Талик, – при беспечности подобной.

– Так покажи, стервец! Нам всем! – обвел он рукой ближайших подростков, не забыв отдельно указать на Аржана и Фарине, тоже, должно быть, считавших мальчишку смешным. – Коль сможешь ранить, не отдам тебя Багуру! Ты будешь воином вторым – командовать другими! Ну что, боишься?! Нападай, стервец!

– Хм… так тому и быть.

Яр рассмеялся, а вслед за ним что есть сил рассмеялись и зрители на бревнах. Гахтаг обернулся к ним на секунду, упустив из виду, как фиолетово-сиреневый серп собрался на уровне пояса Талика.

– Эй! – крикнул кто-то с трибун, завидев необычное свечение.

Когда Яр повернулся, фиолетовый клинок уже несся в его сторону. Гахтаг не успел среагировать, и серп рассек его тело пополам, затем ополовинил несколько бревен из частокола и улетел прочь. Две половинки Первого защитника рухнули, кровь хлынула, оросив поросшие травой камни под ними.

– А-а-а! – что есть мочи заорала Фарине.

– А-а-а! – поддержали ее несколько девушек из числа испытуемых.

Улыбалась лишь Шенне, улыбалась растерянно, ведь все пошло совсем не так, как они хотели.

15. Суд

Немало растерялся и Талик. Визг девушек, две половинки Гахтага, бегущий прямо на него Аржан. Его замутило, он сделал шаг назад, выдохнул.

– Молчать же! – заорал что есть дури второй, теперь уже первый защитник Калахаси.

Устрашение сработало, спасительная тишина воцарилась. Это помогло Талику прийти в себя. Почесав в задумчивости затылок, он огляделся, поймал фигуру Шенне, присмотрелся сквозь свои и ее змейки-вихри, нашел ее озабоченный взгляд и грустную улыбку. Что будет дальше, ясно не было, но одно окно возможностей неожиданно открылось, и он не видел причин, чтоб им не воспользоваться.

– Всем на свои места вернуться! – уже потише прикрикнул Аржан на вскочивших подростков. – Туда, где до убийства были вы!

Не обращая на того внимания, Талик проследовал мимо, остановился примерно в полуметре от трупа, так, чтобы одна ветка потока между ним и Шенне оказалась над телом Яра, и по-турецки уселся прямо на уложенные в землю камни.

– Эй, Фарине! – продолжал командовать бледный как снег воин. – Бегом к Совету. Пусть срочное собранье созовут!

– Д-да, – не в силах оторвать от окровавленного трупа взгляда, промямлила девушка. – Уже бегу!

– Ты, ты! – начал тыкать в подсудимого Аржан, не зная куда его деть. – Сиди, где ты сидишь!

Талик меж тем не знал, за что хвататься первым. Ему надо было придумать наиболее убедительные слова для старейшин, разработать план на случай неприемлемого приговора, а здесь еще серые листики, что покрыли нижнюю часть тела Гахтага, словно в бегстве один за другим отрывались от нее ввысь.

«Сначала я займусь листвой, – твердо решил юноша, сосредоточив все внимание на ее уталкивании в поток. – Совет пока придет, они опасть все могут».

Вскоре атмосфера остыла, перейдя в фазу томительного ожидания. Слабонервные девушки перестали трястись, те, кто покрепче духом, избавились от первого шока и уже скучали. Хагал с Саной о чем-то едва слышно перешептывались, улыбались. Талик сосредоточенно боролся с непослушными листиками Яра Гахтага, и лишь Аржан, не находя себе места, шагами вымерял расстояние от ворот до центра и обратно.

Шенне была внешне спокойна, но в голове ее царило смятение. Какое решение вынесет Совет? Примет ли он во внимание, что Талик не желал убийства? Не будет ли мстить им Яр Муган и заступится ли за Талика его покровитель Яр Багур? И не стоит ли ему прекратить сбор листиков души Гахтага, чтобы сберечь силы на финальный бой?

В конце концов успокоился и Аржан. Возможно, заметив, что он один мельтешит и создает хаос, воин обыскал лежащий у стен реквизит и притащил две деревянные чурки. На одну уселся сам, а вторую с неприкрытым отвращением катнул в сторону Талика.

Юноша пересел на чурку не сразу, а лишь когда нижняя половина Гахтага полностью оголилась, лишившись покрывавшей ее серой листвы. Он сел на деревяшку, подвинул ее, чтобы кольцо Лаллака встало над туловищем Гахтага, посмотрел на Шенне.

Та, насколько он мог видеть, крепко сжав руки между коленей, напряженно за ним следила. Талик улыбнулся. Теперь, когда задача минимум по собиранию листиков Яра была выполнена, можно было подготовиться и к Совету.

Старейшины явились сразу все, с ними Фарине, три их помощника и высокая хмурая женщина – супруга покойного Яра. Распорядились положить малым кругом девять бревен, расселись. Покряхтели, похмыкали. Помощники послушно остались стоять за их спинами.

Первым взял слово Яр Минжур, равный остальным по голосу, но не по возрасту и авторитету.

– Итак, мы здесь, чтобы судить Талика. За смерть, что он нанес Гахтагу… Яру, – старейшина тяжело вздохнул. – Заслушаем сначала, как же дело было. Аржан, – Яр повелительно махнул ему своей испещренной морщинами ладонью.