Одна любовь

Откровенничать всегда страшно. Я всегда была пугливой лгуньей. Такой, видимо, и осталась. Потому что теперь я ни за что его не отпущу, ни за что не потеряю. Мне плевать, как это выглядит, абсолютно. Он мой. Он всегда был моим. Я справлюсь со всем, иначе зачем тогда я пережила эти четыре года ада? Чтобы сдохнуть от рака? Слишком просто. Так не бывает. Я сильнее, чем кажусь, гораздо сильнее.

Тело до сих пор трепещет и скулит от его прикосновений. Они были настоящие. Жадные. Я, кажется, напрочь потеряла от них голову, но побоялась переступить черту, лишь потому что не знаю одного – уместен ли секс в моём случае. Это глупо, но мне нужно обсудить это с врачом. А ещё я выгляжу просто ужасно. Кожа да кости. И волосы, касаюсь ладонью головы. В глазах встают слёзы. Останавливаюсь у двери в ванную. Богдан почти сразу оказывается рядом. Пошёл за мной следом.

Чувствую его ладони, которые тянут меня на себя за плечи. Он тащит меня в комнату. Хочется забраться под плед и не показываться до самого утра. Но я говорю. Мне сложно. Тяжело, но я должна это сказать.

– Богдан, ты чувствуешь свою вину?

Шелест замирает.

– Я вижу, что ты её чувствуешь.

Я заметила это ещё тогда, когда он пришёл в первый раз. А теперь, когда я знаю, что он знает обо всём… это же Богдан.

– Ты же в курсе того, что происходило эти годы, ты подтвердил это своим вопросом в зале.

Он сжимает кулаки, но продолжает молчать.

– Твоей вины нет. И не думай, что ты чем-то мне обязан. Это не так, Богдан.

– Всё сказала?

– Нет. Но ты злишься, и я не хочу продолжать.

– Гера!

– Богдан, ты самый замечательный. Ты лучшее, что было в моей жизни, ты всегда мне помогал, мы наломали так много дров, но прошлое в прошлом. Нужно забыть, оставить всё это там.

Он поднимается с кровати и, убрав руки в карманы шорт, встает у окна.

– Богдан, господи, – издаю смешок. – У меня крыша последний год ехала. Он мне такие вещи говорил, обвинял, внушал… а я верила. Сейчас, конечно, анализирую, начинаю осознавать, что это всё под его давлением, но… нормальный человек будет терпеть то, что терпела я? Нормальный человек будет искать выход, просить, нет, кричать о помощи! А я… я просто со всем смирилась. И это не нормально. Я так больше не хочу. Не хочу думать об этом, вспоминать. Я хочу новую другую жизнь, без этой грязи.

– У тебя не было выбора. Ты была уверена, что его нет, – он говорит отрывисто. Повышая голос.

– А если был? Если бы я всё рассказала тебе тогда, с самого начала, когда он меня изнасиловал? В ту ночь, – губы дрожат, – если бы я всё всем рассказала!

– Больше нет смысла об этом говорить, за всё, что он сделал, он расплатился.

С этой фразой он вылетает из комнаты. Я слышу, как он сбегает по лестнице, как хлопает дверь где-то внизу. Вряд ли это входная, в какой-то из комнат.

Прошлое не изменить, как бы этого ни хотелось. Надо жить дальше. Мне нужно думать о себе, о Тее. Нужно вылечиться.

Я намеренно разгоняю все мысли по поводу его последней фразы. Я понимаю, что он что-то сделал с Гришей, но не чувствую от этого радости, облегчения. Ничего не чувствую. Мне всё равно.

Поднимаюсь с кровати и иду туда, к нему. Шелест курит на балконе, стоит мне зайти, он выбрасывает сигарету в окно.

– Спасибо, что ты помогаешь нам, – сжимаю его ладонь. – Мне. Я так счастлива, что ты рядом. Ты невероятный. Не вини себя ни в чём. Не надо. Всё очень сложно, я знаю…

– Я тебя люблю.

Он говорит это обыденным тоном. Просто. Без пафоса. В тишину ночи. Просто говорит о том, что любит. Наверное, это ранит ещё глубже, рвёт сердце в клочья. Я ему нужна. Он меня любит. И это по-настоящему, всё реально.

– Богдан, – шёпотом, – у меня лейкоз, у меня ребёнок от другого, ты понимаешь, на что ты себя подписываешь?

– Мне всё равно. Абсолютно. Я тебя люблю. Ты мне нужна.

– А как же твоя свадьба?

Это не ирония, нет. Я спрашиваю искренне. Мне жаль ту девочку, хоть я её и не знаю. Влюбиться в Шелеста – это что-то сумасшедшее. То, что уже не отпустит.

– Герда, это не то, о чём тебе стоит переживать. Свадьбы не будет, я всё отменил.

– И кто из нас ещё ненормальный? – усмехаюсь. – Кажется, точно не я.

– Иди спать. Тебе нужно отдохнуть, был тяжёлый день.

– Да, ты прав.

Поднимаюсь в комнату, где спит Тею, и ложусь рядом с ней. В голове миллион мыслей. Я до сих пор не верю, что это происходит по-настоящему. Всё это. Только вот, вопреки своим сомнениям, засыпаю я с улыбкой на губах.

Утром Теона нагло будит меня, тыкая в лицо игрушками.

– Мама, играть надо!

Приоткрываю глаз, переворачиваясь на бок. Тея сидит рядом, точнее ползает туда-сюда. Ей абсолютно всё равно, что ей скажут, что поругают. Это совсем не усмирит её активности.

– Тея…

– Про-сы-па-ся. Иглать надо.

Рядом кто-то шевелится, я вздрагиваю, а Шелест перекатывается на спину. Когда он успел здесь лечь? Я настолько крепко спала, что даже не почувствовала его присутствия. Боже!

– Теюха, дай маме поспать.

Но моя дочь не была бы собой. Как только она понимает, что терроризировать меня бесполезно, она закарабкивается на Шелеста.

– Иглать. Ты обещал соблать замок.

Богдан зевает, переводя взгляд на часы. Семь утра.