Одна любовь. Двойная месть

Мужчина сжал ее ладонь, заставляя повернуться, но Полина не хочет. Он сразу все поймет. Поймет, что она плакала, его не обманешь никакой натянутой улыбкой. Влад сидит за рулем, смотрит на нее через зеркало заднего вида, он весь оставшийся день почти не отходил, словно она хрустальная и может рассыпаться. А потом совсем заставил потерять голову.

Полина решила, что все ее обостренные эмоции — это все на фоне бушующих гормонов и перестройки организма. То гнев, то слезы, то сексуальный голод.

Инцидент с Валентином пошатнул нервную систему. Ей казалось, что в ушах до сих пор стоит хруст его костей и истошный крик. Не думала Полина, что в нем столько злобы и ненависти. Не думала, что окажется настолько впечатлительной барышней. Но дело не в сломанных костях, больше всего ее задели слова. Ее никогда не называли шлюхой или подстилкой, она могла сама на себя повесить такой ярлык после самоанализа, но чтоб кто-то, такого не было.

В конце дня, когда все вроде бы успокоились, но по коридорам отеля витал запах перемен и все обсуждали утренний случай, Полина вышла, чтоб взять из кабинета уже бывшего управляющего документы. В конце коридора у высокого окна стояли Елена и Влад. Она тогда хотела быстро уйти, давила кнопку лифта, который все не ехал, а внутри нарастала ревность.

Полина повернулась в их сторону и уже не могла заставить себя отвернуться. Влад стоял, широко расставив ноги, руки в карманах брюк, голова чуть наклонена. Ленка напротив, запрокинув голову, что-то говорила, глядя мужчине в лицо, а он просто молчал.

Девушка волновалась, заламывала пальцы, потом кокетливо поправила белокурую прядь, выбившуюся из пучка. Такая молодая, красивая, стройная. Полина поправила платье, погладила живот, малыш снова разволновался. Нервная мать сегодня совсем не дает ему покоя.

Что она может ему говорить? Как рада новой встрече? Или как жаль, что вы тогда меня не изнасиловали, а ведь я об этом рассказала почти всем. Господи, ну что за чушь в голове. Ленка — еще одна подлая крыса. И зачем Влад вообще ее слушает?

Полине хотелось его окликнуть, но он ведь не комнатная собачка, да она и не станет этого делать. Она не покажет своих эмоций и ревности. Ревности? О, да, это была она, самая настоящая ревность.

К кому? К Ленке? Этого еще не хватало. Горько улыбнулась, покачала головой.

Лифт давно приехал, раздался характерный сигнал, Полина отвернулась, заметив, как на этот сигнал повернулся Влад и Елена. Быстро вошла, не хотела, чтоб ее видели, надавила на нужную кнопку, опустила глаза в пол, все еще продолжая думать о тех поедающих изнутри эмоциях.

Но двери лифта так и не закрылись, Влад с силой раздвинул их.

— Что не так? Тебе плохо? Полин?

— Все нормально.

— Я вижу, как ненормально. Что?

С самого утра, после случая в кабинете, Влад был заведен до предела, было трудно держать себя в руках и не сломать еще что-то. Валентин получил мало, очень мало, за его слова наказание должно быть жестче. Но прессовать его на глазах беременной девушки, даже он понял, будет неправильно.

Потом она долго плакала на его груди, ее слезы резали без ножа. Влад насмотрелся достаточно женских слез, его оскорбляли, кричали в лицо о ненависти, о том, какой он подонок. Но он не хотел быть в глазах своей женщины подонком, Влад хотел быть лучше. Потом Полина вроде бы успокоилась, зарылась в бумаги, видимо, ей все это на самом деле нравилось.

— Полинка!

— Чего тебе?

Поднимает ее лицо, с тревогой заглядывая в глаза, если ей сейчас будет плохо, он просто не знает, что нужно делать. Смотрит с вызовом, в янтарных глазах огонь, Влад даже подвис, они у нее всегда разные, а вот сейчас в них налет презрения.

— Не понял.

Лифт давно приехал на нужный этаж, но они так и стоят, не двигаясь места. Горничная, катившая мимо тележку, притормозила, но тут же поспешила пройти мимо.

— Спроси у блондинки, если ничего не понял.

— У кого? Ты ревнуешь?

Влад даже растерялся, такого в его жизни точно еще не было. Полина его ревнует к той сучке? Рассмеялся, прижимая девушку к себе.

— Совсем с ума сошла, и меня так скоро сведешь. Я думал, кому идти еще ломать кости и разбивать носы? Какая тварь посмела обидеть тебя.

Прижимает так, что Полина не может ни сопротивляться, ни вырваться. Он такой сильный, чувствует, как напряжено все его тело, глубоко вдыхает его запах, утыкаясь в грудь.

— Никто тебя не ревнует, больно надо.

— А если честно? — гладит по спине, жар от ладоней растекается по телу.

— Скажи, что вы сказали Ленке, тогда, зимой? — сжимает ткань водолазки на груди Влада.

— Не думай о ней, ты больше ее не увидишь.

— И все-таки?

— Это плохие слова, наш сын слишком мал для них.

— Очень плохие?

— Очень.

Влад прекрасно помнит ту горничную, на лбу которой большими буквами было написано, что она шлюха. Владу в то время было все равно, кого трахать в рот, но ночной администратор завела не на шутку. Девка так открыто предлагала себя, что было противно. Зачем было размениваться на дешевок?

— Да, я ревновала. Не хочу, чтоб рядом с тобой крутились другие женщины. Я слишком много хочу?