Одна (ЛП)

Наступает полная тишина, в которой, я уверенна, ум Билла бешено работает, пытаясь придумать, как вытянуть из нас информацию не обещая ничего.

— Дядя, — тихо говорит Пакс. — Это очень важно, чтобы ты оставался моим дядей, несмотря ни на что. Если тебе кажется, что у тебя не получится, пожалуйста, не пытайся помочь. Это может только ухудшить ситуацию для нас обоих.

— Ты знаешь, я сделаю все, что в моих силах для тебя, сын, ты знаешь это.

— Знаю, — тихо подтверждает Пакс, сжимая пальцами мои. — У меня такая же любовь к одному человеку, и я бы хотел помочь ей. Мне нужно знать, ты сделаешь это со мной или мне лучше сделать это самому, потому что, в любом случае, я уже вовлечен в это.

Билл выглядит огорченным от этого признания. Я не виню его. Его ум, вероятно, сделал столько всяких выводов, и я готова поспорить, что все они плохие. Пакс остается непоколебимым, не прерывает зрительного контакта с дядей, даже когда вспышка гнева появляется в его глазах. Пакс не отступит, и я знаю, что он готов идти до конца для своего дяди; помоги мне и я останусь, если нет – я сделаю все сам, не взирая на последствия.

Я хочу убежать в гневе. Хочу свернуться калачиком от стыда. Пакс этого не заслуживает. Его дядя тоже. Им обоим не следовало ввязываться в мою проблему. Как хорошо, когда кто-то просто выслушал о том, что произошло, я знаю, что не позволю Паксу и его дяде рисковать чем-либо ради меня.

— Пакс, я реши...

— Хорошо, — говорит Билл.

Я цепенею. Что? Ощущаю, что Пакс расслабляется и понимаю, что все то время Пакс был напряжен, сидел прямо как картонный, и в то же время устанавливал ментальную связь с дядей.

— Я обещаю, что помогу, как только смогу. Обещаю, что сделаю все, чтобы никого из присутствующих здесь не арестовали.

— Спасибо. — Пакс кивает.

На мгновение становится тихо, когда Пакс что-то обдумывает у себя в голове.

— Знаешь ли ты кого-то, кого зовут Хуан Гонзалес? — внезапно спрашивает он.

Билл делает только одно движение, раскрывает глаза шире. Это так незаметно, что задаюсь вопросом, видела ли я это вообще.

— Я знаю много Хуанов Гонзалесов.

— Знаешь ли ты того, который из Миннесоты? Важный человек. Эмм, — пауза. — Наркобарон.

Неизмеримая тишина. Кажется, что она увеличивается и увеличивается, когда Билл сидит неподвижно и моргает.

— Это секретная информация, — наконец говорит он.

— Что, если я скажу, что знаю кое-кого, кто может показать его местоположение?

Я становлюсь неподвижной. Мое сердце собирается вырваться из груди, и Билл увидит насколько оно черное.

— В обмен на эту информацию этот человек может попросить помилования за любые совершенные им или ей действия, которые могут считаться преступной деятельностью.

Знаю, что Билл обещал не делать этого, но я вижу момент, когда он превращается из дяди в полицейского.

— Это невозможно. Помощь и подстрекательство преступника против закона...

— Помилование происходит все время. Скажем, кто-то ехал за рулем автомобиля и случайно убил своих родителей. Он получил помилование. Он никогда не был в тюрьме из-за этого. Забрал две жизни и никогда не был в тюрьме за это. Убийца. Свободен.

Билл сжимает подлокотники рядом с ним. Его суставы белые от силы.

— Ты не убийца, Рид, — шепчет он, его глаза широко открыты от шока и гнева. — Пьяный водитель столкнул вас с дороги. У тебя не было выбора! Ты сделал все что мог. Ты...

— Я был тоже пьян! Должен был его увидеть! Я бы увидел, если бы не повернулся, чтобы накричать на них!

— Нет. Нет. — Билл решительно качает головой. — Остановись, Рид. Этого человека пожизненно заключили за то, что он сделал. Для твоих родителей это справедливо. Ты несешь всю эту ненужную вину, это ненормально. Тебе нужно что-то сделать, чтобы помочь себе отпустить это.

— Ты прав. — Пакс снова спокоен, дрожа, вздыхает. — Я сделаю что-то, чтобы все исправить. Помогу вернуть жизнь за те две, которые я помог забрать, — выражение лица Билла – это смесь злости, шока и усталости. — Если я был помилован за ту роль в том, что случилось, этот человек может быть помилован за то, что взял роль правосудия в свои руки.

Наступает тяжелая тишина. Я люблю Пакса за то, что он делает это, но в тоже время ненавижу его. Ненавижу за то, как он использует своего дядю. За то, что он винит себя в том, что было не под его контролем. Что ему нужно сделать это для меня, чтоб помочь своей боли исчезнуть. Больше всего я ненавижу себя за то, что люблю его так сильно, что позволяю ему все это сделать.

— Сможет ли этот человек привести меня к местоположению Хуана Гонзалеса? — наконец спрашивает Билл, смотря вверх.

Я киваю. Его взгляд падает на меня.

— Да, — шепчу я.

— Хуан Гонзалес, как известно, имеет несколько заводов, где производит свои наркотики. Может этот человек показать нам эти места?

Снова киваю. Хочу сказать ему, что знаю все. Насколько опасен этот человек. Могу помочь полиции уничтожить всю империю Гонзалса.

— Тогда, возможно, можно обсуждать помилование.

Почти вздыхаю с облегчением.

— Есть больше. — Пакс сжимает мою руку.