Одна маленькая ложь: притворяясь собой

– Может, оно и готово, – стиснув зубы, отвечаю, – но Я прошу подождать ещё немного.

И от того, как я произношу эти слова, Кит останавливается.

– У меня всё болит внизу, – вру безбожно, глядя чётко перед собой; игнорируя все позывы своего тела и прикладывая все силы, чтобы освободиться от этого чёртового наваждения: от мысли о том, что нам двоим будет хорошо… – Пожалуйста, подожди до завтрашнего вечера.

Кит некоторое время лежит неподвижно, а затем откидывается на спину и проводит рукой по лицу – словно пытаясь сбросить с себя пелену возбуждения…

А может, того же наваждения, что и у меня…

– Fuck, – только и произносит он, а затем бросает на меня быстрый взгляд, – прости, у меня давно не было девственниц.

Облегчение.

Я чувствую облегчение!

Кажется, брюнет не такой засранец, каким я привыкла его считать…

И, кажется, сегодня не произойдёт ничего из того, что могло бы покачнуть мой внутренний мир. Я слишком чётко ощущаю, что Кит способен его покачнуть… как и мою уверенность в том, что мне нужна свобода.

Но через два-три дня он уедет из России, а мне придётся вернуться в мир Воронцова, где моя жизнь перестанет иметь ценность, зато центром вселенной для меня будут указы Вячеслава Игоревича.

Ни за что.

Такая жизнь хуже смерти. Я не такая сильная, как Геля. И не смогу так долго протянуть под колпаком своего новоприобретенного папаши…

– Спасибо… за понимание, – выдавливаю из себя и на этот раз свободно поднимаюсь.

Нахожу рукой полотенце, которое с меня беспардонно стащили ещё вчера ночью, обматываюсь и поднимаюсь на ноги. Иду к окну, раздвигаю шторы.

Комната тут же наполняется светом.

– Как насчёт кофе? – оборачиваюсь на брюнета.

Тот смотрит на меня, перевернувшись на живот.

– Да. Было бы неплохо.

Знакомый ответ. Кажется, вчера с этой фразы начиналась потеря моей девственности. А точнее – эта фраза стала отправной точкой событий, приведших меня к тем самым последствиям…

– Я приготовлю. Только какую-нибудь одежду найду, – сама не знаю, зачем ставлю его в известность, и тем не менее, слова уже сказаны.

Кит, в свою очередь, воспринимает мой режим «предупреждаю обо всём» вполне спокойно… Он кивает и сам начинает подниматься.

Поспешно выхожу из комнаты, прекрасно помня о том, что брюнет спал без нижнего белья. Смотреть на него, обнаженного, неловко.

Ладно, вру сама себе. Не неловко. Но я слишком большая трусиха, чтобы признаться, что на самом деле вызывает во мне вид его обнаженного тела.

Быстро пересекаю коридор, вбегаю в свою спальню и за пять минут привожу себя в порядок – благо, здесь есть ещё одна ванная.

Затем иду на кухню. Собранная, готовая ко всем проверкам и одетая в самую несексуальную из всей имеющейся одежды.

Кит встречает меня у холодильника. Он мудро разделил обязанности, и сейчас занимается нашим завтраком. Точнее – обедом. На дворе уже первый час дня.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю негромко, желая заполнить неестественную тишину в помещении.

Кит хмурится, глядя на меня, а я напоминаю ему о вчерашнем:

– Твоё сотрясение.

– А, это. Не волнуйся: на мне всё заживает, как на собаке, – спокойно отвечает он, нарезая карбонад.

Поднимаю брови, но ничего не говорю. Сотрясение – это серьёзно. Нельзя так наплевательски относиться к своему здоровью.

А потом я замираю, осознав другую истину: он ответил мне. Без подколов, без презрительных интонаций, без проверок на вшивость и без сексуального подтекста. Более того, он сказал мне – не волноваться.

Что это за новый Кит, который умеет просто общаться?!

– Я и не волнуюсь, просто поинтересовалась, – пожимаю плечом, отмахиваясь от мыслей о его «нормальности».

– Из вежливости? – усмехаясь, произносит брюнет, а затем основательно осматривает мой внешний вид.

– Вроде того, – натягиваю на лицо кривую улыбку.

Что ещё за допрос?..

И, что самое главное, что это за выражение на его лице? Будто он знает обо мне больше, чем я сама.

Некоторое время мы занимаемся каждый своим делом, а затем садимся за стол, и начинается то, чего я внутренне опасалась.

Настоящий допрос.

– Как давно вы знакомы с Гелей? – отпивая кофе из кружки с надписью «Daddy», спрашивает Кит.

– Со школы. Мы и в институте вместе учились, – ровно отвечаю я.

Правду произносить просто.

– Как так получилось, что ты не знала о том, кем являлся её отец? – задает вполне логичный вопрос брюнет.

– Я никогда особо этим не интересовалась. Да и вообще… это не очень прилично, – также честно отвечаю, – но я догадывалась, что он – не простой человек… и что связан с криминалом.

– Это тебя, так полагаю, не отпугнуло, – Кит прищуривает глаза.

– Я дружила с его дочерью, а не с ним. Да и как его род деятельности мог на меня повлиять?.. – произношу это, и тут же понимаю, как глубоко заблуждалась на этот счёт; а потому быстро исправляюсь, – Побег Гели и вмешательство Воронцова в мою жизнь стали для меня такой неожиданностью, что даже описать сложно – я долго не могла поверить, что всё это всерьёз, и теперь мне придётся притворяться кем-то другим по чужому приказу.