Одна на краю света

Интересно здесь, на продуваемых просторах, смотрится чайник, подвешенный на треноге. Он висит не над костром, то есть не над ветками, а в стороне примерно на полметра. Между землей и чайником не больше двух сантиметров, и язык пламени от костра пролизывает это пространство и охватывает закопченый подветренный бок чайника. За ним на земле лежат вывернутые голенищами наизнанку болотники — это единственное место у костра, где они могут подсушиться. А греться здесь можно только в движении, за работой или в кукуле — если встанешь или присядешь в тепло пламени на подветренную сторону костра, он тут же перестает нормально гореть и приходится уступать место ветру. Фархад дал мне поносить ватник, иначе я, наверное, совсем бы замерзла.

Дрова для костра рубят здесь тоже необычно — топор по виду напоминает тяпку — лезвие его расположено перпендикулярно топорищу. Таким топором легче рубить ветки и стволики кустарников — основного источника дров. Сухие ветки в костре перекладываются слоями сырых дров — иначе на ветру костер мгновенно прогорает.

Учу чукотские слова. Амын ет-тык или просто ет-тык — «здравствуйте». И-и — ответ на приветствие. Ет-тык, дословно — «я пришел». Чукчи могут здороваться таким образом несколько раз в день с одним и тем же человеком. Таган — «до свидания». Как минкри? — «как дела?» «Нормально» — мечинки. Кукэн — «чайник». Койнын — «кружка». Ут-тыт — «дрова». Пинйолыын — «печка, костер, очаг». Плект — «торбаса». Памьет — «чижи, меховые носки». Узнаю у Оксаны некоторые традиционные рецепты. Так называемый выт-выт варится из трех компанентов: листьев иван-чая, ивы и щавеля. Листья долго упариваются (Оксана варила их два дня), а зимой служат вкусной приправой к строганине. Кэмэрген — это кушанье из телячьей требухи с сушеными листьями ивы. Вечером на стоянку подъезжает вездеход. Командир вездехода — бравый молодой лейтенант — привез для проведения коррализации нескольких специалистов. Приехал даже сам директора рыркайпийского совхоза — Бурлах Александр Николаевич.

Узнаю, что на океане лед не растаял и лежит прямо у берега, так что мне, возможно, придется тащиться по льду. Уже месяц в поселке на мысе Шмидта стоит яхта «Апостол Андрей», совершающая кругосветное плавание, и все никак не может пробиться на запад.

«Странный год. Может, и не будет больше тепла. Поехали с нами на вездеходе. А хочешь, сейчас санрейс закажу, на вертолете прямо на мыс Шмидта улетишь?» — то ли в шутку, то ли всерьез предлагает мне директор. «Нет, спасибо, я лучше своим ходом» — смеюсь я.

На следующий морозный день я приняла участие в экзотическом для меня процессе коррализации оленей. До этого для меня было загадкой — как за один день соорудить корраль на голом месте и подсчитать в нем всех оленей.

Когда рассматриваешь внимательнее меховую одежду чукчей — кухлянку или керкер, замечаешь на ней множество маленьких залатанных дырочек — эти отверстия прогрызли в оленьей шкуре оводы, когда, развившись под кожей оленя, выбирались наружу. Чтобы от оводов не портилась шкура оленя, и чтобы животное меньше страдало, каждый год всем оленям делают прививки, предотвращающие развитие личинок. Во время коррализации, когда подсчитывается численность оленей в стаде, проводят и эту прививку. Попутно отбираются олени на убой.

На помощь, необходимую для постройки корраля, для загона оленей, разделки туш на нашу стоянку из соседнего стойбища яранг приехали на крыше вездехода женщины и ребятишки. На ровной тундровой площадке воздвигают окружностью диаметром метров в двадцать привезенные высокие жерди с двумя веревочными оттяжками каждая. Для крепления растяжек вбиваются мелкие колья, но они с трудом держат мощную нагрузку, вырываются из земли. Поэтому для оттяжек особенно идут нарасхват тяжелые запасные гусеничные траки. В окружность этого сооружения для прочности «вплетаются» с двух противоположных сторон трактор и вездеход.

Между жердями растягиваются веревки, к которым вяжутся длинные, высотой в человеческий рост, полотнища брезента. «Сколько штанов и штормовок можно нашить из них!» — невольно думается мне.

В одном конце корраля из досок сооружается узкий проход, в который может поместиться только один олень, а с противоположной стороны стены загородки распахивают, открыв широкую воронку-вход для загона оленей.

Теперь пастухам необходимо было точно направить стадо в эти ворота. Это сделать было не так-то легко, уже перед входом, когда, казалось, все олени устремлялись внутрь, от стада непременно отбивалась небольшая группка, голов в сотню, и уносилась обратно в тундру. Я, согреваясь, бегала вместе с пастухами за этими отколами и даже заслужила удивленно-восторженную похвалу пожилых чукчанок: «Как чукча бегаешь!»

Наконец, все олени в коррале, притаившиеся вдоль стен загродки люди быстро перемещают концы брезентовых стен, закрывают ворота. Стадо беснуется в загоне, беспорядочно мечется и вскоре начинает перемещаться по кругу.