Одна на миллион

— Нет, мне не нужно говорить с ним. Я оставляю Винсента на эстансии и уезжаю, — холодно проинформировал ее голос. — Так и передайте ему. И пусть больше не ищет меня. Мне надоело, что он лезет в мою жизнь!

— Но постойте…

На другом конце провода пошли гудки отбоя, и Оливия медленно положила трубку.

Она ничего не понимала. Какого Винсента здесь оставили и от чьего имени сказать Дарреллу, чтобы он не лез в чью-то жизнь? И Лауры, как нарочно, нет. Но ей можно позвонить! Вовремя проснувшийся здравый смысл подсказал, что сначала нужно узнать, который час. Час оказался ранний — всего половина шестого — и беспокоить Лауру Оливия не решилась. Немедленно нужно найти Карлоса, который наверняка все знает и сможет ей объяснить, что к чему. Оливия вскочила и принялась лихорадочно одеваться.

Распахнув дверь дома, она застыла как вкопанная, рассматривая стоящего на улице мальчишку лет шести. Он смотрел на нее круглыми блестящими и любопытствующими глазищами.

— Привет. Меня зовут Оливия. А как зовут тебя? — спросила она, склоняясь перед ребенком.

— Винсент.

Ага, одна загадка разгадана.

— А как ты здесь оказался?

— Меня привезла мама. Высадила и уехала. Сказала, что я поживу в доме, пока ее не будет…

Это ребенок… Даррелла?!

— А ты тоже живешь здесь? — спросил мальчишка. — Я тебя раньше не видел.

— Не совсем, Винсент. Я здесь в гостях. А живу я… на соседнем ранчо.

— На ранчо Патрика?

— Да, я… гм… дочь сеньора О'Хара.

— Вы похожи. — Мальчишка солидно кивнул. — У него тоже белые волосы и синие глаза. И он очень добр ко мне и разрешил, если я захочу, называть его дедом. Но я пока ни разу не называл. Я хочу есть.

— Конечно. Пойдем. Что ты больше всего любишь?

Мальчик доверчиво вложил свою ладошку в ладонь Оливии.

— Печенье и конфеты! — последовал быстрый ответ.

Оливия улыбнулась. Стоило ли ждать другого ответа от шестилетнего ребенка?

— Ну, насчет конфет ничего обещать не могу, поскольку я не знаю, есть ли они в доме, а вот печенье мы с тобой сейчас быстренько испечем. Пока ты будешь есть омлет. Договорились?

Мальчик кивнул и уселся за огромный стол.

— А конфеты Лаура хранит во-о-н в той большой коробке, — проинформировал он Оливию,

— Мы посмотрим ее содержимое потом, — пообещала она.

Поев, мальчик почти мгновенно уснул, а перед этим Оливия успела узнать, что он провел в дороге всю ночь. Теперь следовало найти Карлоса и разузнать все о ребенке. Она убедилась, что мальчик спит, вышла на улицу и отправилась в офис, как называл свою комнатушку Карлос, где с раннего утра он и должен был находиться. Оливия распахнула дверь и увидела за столом его массивную фигуру.

— Карлос! — воскликнула она и вдруг заметила на огромном носу Карлоса аккуратные круглые очки. Это было так неожиданно, что Оливия несколько секунд остолбенело рассматривала его.

Карлос быстро сдернул очки и сунул в стол.

— Что случилось, сеньорита?

— Карлос, — опять начала она и шагнула вперед, забыв про дурную привычку верного Шипа валиться спать где ни попадя. Сейчас эта громадина развалилась как раз у порога, и Оливия едва не наступила на него.

— Нехороший мальчик! — попеняла она ему, наклонилась и потрепала по голове. — Извини, красавчик, что едва не придавила тебя, но виноват ты сам. Нечего валяться на дороге…

Красавчик не упустил возможность обслюнявить ей руку и, пользуясь тем, что Оливия наклонилась, лизнуть лицо.

— Что-то случилось, сеньорита? — снова спросил Карлос, поднимаясь.

Погладив напоследок пса, Оливия выпрямилась.

— Карлос, у Даррелла есть ребенок? Мальчик по имени Винсент?

Карлос прищурился.

— Нет. Но у него есть племянник, шестилетний мальчик по имени Винсент. Откуда вы узнали?

— Дело в том, что мальчика полчаса назад высадили возле дома. После чего его мать укатила в неизвестном направлении.

— Проклятье! Только этого не хватало!

17

Рональд устало вылез из машины и едва не застонал от ноющей боли в мышцах. Несколько часов он провел за рулем и ни одной ночи из тех трех, что провел вне дома, он не спал больше двух часов. Стоило ли удивляться, что и настроение у него было соответствующим. Он отметил какую-то странную суету на дворе, но не успел ничего понять, как услышал женский голос:

— Родригес!

Этот голос он узнал бы из тысячи других голосов. Нет, даже из миллиона он бы его узнал — Оливия Стюарт!

Рональд обернулся, и ему снова представилась возможность понаблюдать за маленьким торнадо в человеческом облике: она снова куда-то неслась!

Эта упрямица так и не вняла его предупреждениям и бежала по двору в своих тесных голубых джинсах, о которых у него остались двойственные впечатления. По-правде говоря, он не имел ничего против того, что она носит их. Но с одним условием — только перед ним! Правда, на сей раз рубашку Оливия надела навыпуск, рукава закатала по локти, а на ногах вместо изящных туфелек красовались не менее изящные ковбойские сапожки. Кроме того, на ней была кожаная жилетка, и этот предмет туалета не только не портил ансамбль, но и подчеркивал привлекательность Оливии. Даже на эстансии она умудряется выглядеть гламурной моделью с обложки модного журнала, черт ее побери…