Одна на миллион

— К счастью, Карлос выручил меня. Он смог дать Винсенту исчерпывающую информацию, так что мне оставалось только поддакивать.

— А вы, сеньорита, собираетесь принимать непосредственное участие в сегодняшнем празднике?

— Только в качестве заинтересованного наблюдателя. К тому же сегодня вечером мне не придется стоять у плиты. Карлос сказал, что в таких случаях угощение готовят на улице.

Выбежавший из конюшни Винсент прервал этот разговор. Он ухватил Оливию за руку и потащил показывать «что-то особенное». Оливия успела, извиняясь, улыбнуться Рональду.

Он увидел ее снова только вечером. Оливия стояла, прислонившись к стене дома, и с улыбкой наблюдала за веселящимися гаучо. В воздухе витали запахи лошадей, травы, костра, жаренного на углях мяса.

— Почему вы крадетесь, Даррелл?

— Если я крадусь, то как вы меня услышали? — спросил он, появляясь из темноты рядом с Оливией.

— Уже несколько минут я наблюдаю за вашими маневрами.

— Правда?

— Мне показались интересными ваши перемещения. Вы явно кого-то выискивали в толпе. — Оливия повернулась к нему вполоборота. Одна половина ее лица скрылась в тени, другая — освещалась сполохами пламени разведенных костров. — Не меня случайно?

— Как вы наблюдательны, — пробормотал Рональд. — Я действительно искал вас.

— Зачем?

— Чтобы убедиться, что у вас все в порядке.

— У меня все в порядке.

— По-прежнему не желаете присоединиться?

Оливия покачала головой.

— Мне нравится наблюдать за всем этим действом.

— Хотите прогуляться? — неожиданно даже для себя предложил Рональд.

— Наверное.

Темнота поглотила их, как призраков. В молчании они дошли до ограды. Оливия оперлась на ее руками и устремила взгляд в даль. Прохладный ветер овевал ее горящие щеки и ворошил легкие локоны, а тонкий серп молодого месяца то и дело скрывался за тучками. Рональд встал рядом с Оливией.

— Жизнь здесь сильно отличается от того, к чему вы привыкли, верно?

Она вздрогнула, потому что слова Рональда в точности соответствовали ее мыслям.

— Да, — согласилась Оливия. — В моей жизни все совсем не так. Каждое утро я спешу на работу, потом спешу домой… Горожане редко задумываются о том, что вся жизнь уходит на эту спешку и на усилия добиться того, что они считают жизненными ценностями: карьера, деньги, положение в обществе, слава…

— А вы?

— Я тоже. Я ничем не отличаюсь, я такая же, как и они.

— Это действительно так?

— Даррелл, вам лучше не спрашивать меня об этом.

— Почему?

— Потому что я… я уже не знаю, так ли это.

— Хотите вина?

— Что?

— Я прихватил бутылочку и два стакана. На всякий случай.

— Вы очень предусмотрительны, мистер Даррелл.

Он принял ее ответ за согласие. Оливия услышала легкий хлопок, когда он вытащил пробку, и тихое бульканье.

— Держите. — Рональд коснулся ее руки и вложил стакан с вином в пальцы Оливии.

Она сделала глоток, чтобы успокоить нервы. Тепло от вина стало медленно растекаться внутри.

— А вы никогда не пробовали изменить свою жизнь? — упрямо вернулся Рональд к прежнему разговору.

— Ваша настойчивость заставляет меня заподозрить, что вы завели этот разговор с какой-то целью. С какой, Даррелл?

— Я думаю о вашем отце. Патрик уже немолодой человек, и он нуждается в вас.

— Иными словами, поскольку я уже достаточно освоилась, мне следует остаться здесь навсегда? — резко спросила Оливия.

— Вы могли бы задержаться подольше. Пока Патрик не оправится после болезни.

— Я не могу. У меня своя налаженная жизнь, круг знакомых, работа… — Оливия вдруг замолчала, потому что в этот момент ее вновь остро кольнуло чувство вселенского одиночества, которое она неизменно испытывала, возвращаясь в пустую квартиру. Все, заведу собаку! — решила она и глотнула еще вина.

— Это настолько важно для вас?

— Да. Не знаю. Как бы то ни было, мне просто не позволят это сделать, — жалобно добавила она, представив реакцию своей семьи.

— Самостоятельной девушке, которая сама привыкла принимать решения? — напомнил ей Рональд ее же слова.

— Вы не понимаете, — устало сказала она и поняла, что ее стакан опустел. — Налейте еще.

Рональд налил, и Оливия тут же сделала глоток, смачивая пересохшее горло.

— Вы не понимаете…

— Объясните, — предложил он.

— Я вечная головная боль моей матушки и тетушки Анжелины. А если я поступлю так, как вы говорите… то я стану их самым большим разочарованием! А я просто не могу… стать этим разочарованием.

— Вы всю жизнь пытаетесь переделать себя и соответствовать амбициям своей матери, — резко сказал Рональд.

— Откуда вы узнали? — пролепетала Оливия и тряхнула головой. Он что, может читать мысли?

— Это же очевидно.

Он был прав, но Оливия упрямо отогнала эту мысль.

— Хватит, Даррелл, я и так уже чувствую себя ужасно, а тут еще вы со своими лекциями.

— Я хочу вам помочь.

— Помочь? В чем?! У меня все прекрасно, и ничего другого я не хочу. — Она попыталась рассмеяться, но из горла вырвался только резкий всхлип.

— Я хочу помочь вам… обрести себя. Оливия…

Стакан выпал из ее ослабевшей руки.