Одна, но пламенная страсть

– Не очень, – признал Пологов. – Я не зануда, но и не весельчак. А сегодня к тому же сильно волнуюсь!

– Из-за марок?

– Разумеется, но из-за вас тоже, говорю это прямым текстом, вы меня наводите на молодые мысли!

– Сейчас я прикроюсь! – сделала вывод Алла. Достала шаль и набросила на плечи. – Так вам легче?

– С вами удивительно просто! – Пологов покивал. – Да, так легче!

После ужина гость приготовился смотреть коллекцию. Алла положила на стол альбомы, то есть толстые, здоровенные кляссеры, и уселась рядом:

– Вы не обижайтесь, я вас мало знаю. Я тут одному показывала. Писатель, между прочим. Так он палец указательный послюнявил и норовил, переворачивая страницы, чтобы к пальцу марка прилипла…

– Я никогда не слюнявлю пальцы! – Пологов в нетерпении ожидал, чтобы Алла сама открыла кляссер. – Это неприлично и негигиенично тоже!

Рассматривая марки, Пологов постепенно терял выдержку, а когда добрался до главных редкостей, то и вовсе поменялся в лице.

– Все! – Алла решительно захлопнула кляссер. – А то вас удар хватит!

– Эту возможность я допускаю! – Пологов поднялся и прошелся по комнате взад и вперед, взад и вперед. – Значит, не продаете?

– Нет!

– А если я вам заплачу миллион американских долларов?

Алла пошатнулась:

– Сколько?

– Один миллион сто тысяч долларов!

Алла тяжко вздохнула:

– Неужели все это тянет на такую дикую сумму?

– Раз я предлагаю столько, – Пологов в азарте собирателя уже говорил лишнее, – значит, стоит еще дороже!

– Нет, – отказалась Алла, – не нужны мне такие космические деньги. Ну квартиру поменяю на лучшую, машину куплю заграничную, ну платьев накуплю ворох, самых наимодных, и тут же меня засекут эти, как их, рэкетиры, а еще ненароком подстрелят. Нет уж, я буду лучше перебиваться на мою грошовую зарплату!

Пологов продолжал убежденно:

– Вовсе не нужно сразу демонстрировать богатство. Я открою вам счет в солидном западном банке, и вы будете брать понемножку.

– Нет, – опять возразила Алла, – во-первых, банки горят, а во-вторых, понемножку – это не в моем характере.

– Хорошо! – У Пологова на каждое возражение находился новый драматургический ход. – Назначу вам ежемесячную выплату, вроде пенсии, скромную, тысяч двадцать в месяц.

– Двадцать тысяч долларов в месяц – это очень скромно! – согласилась Алла. – Можно сказать, пустяки. У нас все население так получает. Но вам уже под шестьдесят, мне тридцать с небольшим, вы, извините, раньше меня умрете, типун мне на язык!

– Я раньше, обещаю! – Ради получения марок Пологов был согласен на все.

– И после вас…

– Так это я предусмотрю, – не сдавался коллекционер, – после меня вам продолжит выплачивать мой единственный наследник. У него ферма по разведению гусей. Он славный малый, помешанный на мотоциклах.

– А вдруг он разобьется на мотоцикле? – упрямилась Алла. – Вы знаете, как называют заядлых мотоциклистов – прощай, Родина! Все! Кончили торги!

Алла схватила со стола кляссеры, понесла обратно в шкаф, шкаф заперла на ключ, оборотилась к Пологову спиной, пряча ключ, чтоб он не заметил, куда именно. Снова повернулась, от резкого движения шаль слетела, и Алла опять стала почти что нагая.

– Дорогой Андрей Викторович! Не создана я для миллионов, понимаете?

Пологов не сказал в ответ ничего. Он сделал резкий шаг вперед, наклонился, поцеловал Аллу в плечо, схватил с вешалки пальто, белый шарф и ушел. Эрдель Фома, честно отрабатывая собачью службу, проводил его оглушительным лаем.

Алла вздохнула, Алла закусила губу, Алла включила телевизор. По нему передавали рекламу. Симпатичная девушка бесстыдно делилась со всей страной, что, купив прокладки какой-то фирмы, она во время менструации чувствует себя чистой и раскованной… Алла выключила телевизор, сняла с гвоздика поводок. Фома на радостях взвился в воздух.

– Пойдем прошвырнемся, Фома!

Известно, что собаки замечательно снимают стресс.