Одна, но пламенная страсть

Вечером Алла ждала, что Пологов опять позвонит. Но он не позвонил. Алла понимала, что он делает это нарочно, и злилась. Обсудить ситуацию, посоветоваться было не с кем. Каждый скажет – бери миллион, идиотка! А потом раззвонит по всему городу. Может, взять деньги? Ну да, а после дрожать. Но так-то жить – практически не на что. Зарплата – смех, да и этот смех не вовремя выплачивают. Фоме пора уже мясо купить, каблук отлетел на единственных выходных туфлях. Теперь совсем обнаглели в сапожной службе: каблук присобачить – минутное дело, выкладывай сто тысяч. А тут двадцать тысяч, и не рублей, а баксов, отчего так прозвали, кстати? Можно и сразу хапнуть миллион! Сколько это получится, если в деревянных? Помножить на пять тысяч, нет, я не сумею помножить, столько нулей, это не для моих мозгов. Сегодня доллар пять тысяч рублей и еще сколько-то, кажется, пятьсот или шестьсот, а все дорожает доллар и дорожает. Обожди, Алла. Может, этот Пологов обыкновенный жулик? Что ты про него знаешь? Только, что он из Люксембурга. Как будто там нету жулья. Может, доллары у него фальшивые? Может, заначит марки, а доллары не отдаст! Куда жаловаться? Пожалуешься – еще хуже, припаяют незаконные валютные операции с представителем иностранной державы. Хотя этот хлиплый Люксембург – какая вообще держава! Господи! За что мне все эти мучения…

Ночь Алла почти не спала. Фома залез к ней постель, сначала робко прыгнул на одеяло, а после, оценив хозяйское настроение, умудрился под это одеяло залезть. Осторожно, тихонько стал продвигаться от ног к голове и успокоился лишь тогда, когда положил кудрявую башку рядом с Аллиной головой.

– Плохо нам с тобой, Фома! – Алла уже привыкла беседовать с собакой вслух, как многие одинокие люди, что заводят собак именно по этой причине. – Нам угрожают бешеные деньги!

Назавтра в поликлинике Алла путала медицинские карточки больных, пребывала в полузабытьи. Пришел больной, жаловался, что пропадает от стоматита, от воспаления слизистой оболочки полости рта, Алле послышалось, что пропадает от «уретрита», что вовсе воспаление мочевыводящих путей, и она, вместо стоматолога, отправила пациента к урологу.

Войдя к врачу, больной широко разинул рот, а врач приказал ему спустить штаны!

Больной закричал диким голосом. Потом уже орал уролог, в регистратуре, на Аллу:

– С каких это пор вы не знаете разницы между зубами и мочеточником?

– Не шумите, пожалуйста, – тихо сказала Алла, – что он изменит, ваш крик?

Потом она перепутала отчество главного врача. Тот поглядел сердито:

– Что с вами, Алла?

– Со мною все в полном порядке. Катастрофа со мной!

Главный поспешно удалился, боясь, что Алла начнет его посвящать в подробности катастрофы. Вечернее платье Алла вернула.

– Пригодилось? – с нескрываемым интересом спросила подруга.

– Спасибо, наоборот. Я завернулась в шаль. А то он смотрел на меня, как на продажную!

Подруга покровительственно сощурилась:

– Темнота ты, болото! Он глядел не на продажную, а на желанную!

В четырнадцать часов девять минут в регистратуре появился Пологов Андрей Викторович.

– От марочной болезни здесь не лечат! – грустно поведала ему Алла.

– Вы не соблаговолите пойти со мною в театр? – Пологов наклонил голову, ждал ответа.

– Что вы ко мне липнете! – простонала Алла. – В театр, в кино, в цирк, на хоккей! Марки мои не продаются! Какой хоть спектакль?

– Гоголь. «Женитьба».

– Про женитьбу я проходила три с половиной раза! С меня достаточно!

– Что значит «с половиной»? – не понял Андрей Викторович.

– С последним мы не расписывались, – пояснила Алла.

Театр на улице Покровке показался Алле невзрачным, не настоящим.

– Не театр, а забегаловка! – поморщилась Алла. – Фойе нет, буфета нет! А что за театр без буфета?

– Вон, в уголке! – робко показал Пологов. – Чай подают, шоколадки «Марс».

– Именно «в уголке»! – передразнила Алла. – Смотрите, даже туалет – не обозначено, где для мужчин, а где для женщин. Срамота!

Когда вошли в зал, он оказался крохотным, человек на семьдесят, может быть, на восемьдесят.

– Ну привели вы меня! Как вы вообще в Москве сыскали этот чулан?

Алла усаживалась в первом ряду, и ноги ее оказались на сцене.

– Это знаменитый на всю Европу театр. И режиссер знаменитый – Арцыбашев, – вполголоса сказал Пологов.

– Отродясь не слыхала, – парировала Алла. – Станиславского слыхала, кого еще, про Фоменко все время по телевизору говорят, а этого я не знаю.

Спектакль начался с того, что на сцену вынесли таз с водой и поставили у Аллиных ног. Алла испуганно поджала ноги. Тут появился артист Игорь Костолевский, кумир всех женщин, сел напротив Аллы и опустил в таз босые ноги. Захотела бы Алла, запросто бы дотронулась до кумира рукой. От близости со знаменитым и любимым актером Алла обомлела и в этом состоянии обомления и обалдения пребывала до самого конца спектакля. Он оказался диво как хорош. В конце Алла яростно отбивала в аплодисментах ладони и недовольно шепнула на ухо Пологову:

– Ко мне вы все время с цветами, с цветами, а здесь махнулись. Я бы их вручила Костолевскому!

Пологов довольно улыбался, тоже аплодировал и молчал.