Одна ночь

Ни за что, блять. Я никогда раньше не был с девушкой без защиты. Никогда. Это небезопасно. Необходимо использовать презерватив. Так ведь?

— Мы не можем, — говорю я автоматически. — Это небезопасно.

Она переворачивается на бок, что творит чудеса с ее сиськами. Опираясь на локоть, она улыбается мне.

— Тебе не нужно беспокоиться о беременности. У меня внутриматочная спираль, а они в любом случае эффективнее презервативов.

Я моргаю.

— Черт… правда?

— Я доктор, помнишь? — говорит она, показывая на свое улыбающееся лицо, — Я также сексуально активная и следящая за своим здоровьем женщина в век интернета, — добавляет она, — У презервативов процент неудач достигает 18 %, а у внутриматочных спиралей — менее 9 %.

У меня в мозгу все перепуталось. Что за левый поворот в Сумасшедший город мы совершили, что девушка мечты пытается использовать математику, чтобы заставить меня трахнуть ее?

— И к тому же, я чиста, — продолжает она, — Никаких венерических заболеваний. Прошло некоторое время из-за работы, жизни и… О, Боже… — она садится, соскальзывая с кровати. — Клянусь, я не пытаюсь давить на тебя.

Она поднимает руку, проводя пальцами по моему предплечью.

Неужели так очевидно, что я выхожу из себя? Я чувствую себя так, будто только что закончил спринт для самоубийц. Мое сердце бешено колотится. Очень скоро я начну потеть.

— Мы не должны ничего делать, — мягко добавляет она, — Твое здоровье и комфорт на первом месте. Всегда. Так должно быть для нас обоих. Ты можешь сходить за презервативами и..

— Я чист, — бурчу я, потянувшись вперед, чтобы схватить ее за руки и притянуть к себе, нуждаясь в том, чтобы снова почувствовать ее рядом. — Мне постоянно приходится сдавать анализы. Наркотики, стероиды, все эти нелегалы. Они делают анализы крови и мочи примерно два раза в месяц, иногда чаще, когда начинается сезон плей-офф. Могу поспорить, у меня более тщательная медицинская карта, чем у некоторых твоих пациентов.

— И ты чист? — спрашивает она, приподняв бровь.

— Как свисток, — отвечаю я, поднимая два пальца. — Слово скаута.

Она смеется своим мягким и мелодичным смехом. Подняв руку с татуировками в виде маленьких звездочек, она зачесывает мои волосы назад. Она продолжает трогать их, и это чертовски привлекательно. Обычно я не позволяю ш-ш-ш… такую близость. Мы часто даже не покидаем бар, стадион или место, где я их подбираю. Также я не люблю с ними целоваться. Их губы всегда липкие от того блеска, которым пользуются девчонки.

Но только не Девушка-загадка. Ее губы гладкие как масло. Сегодня я целовал ее больше, чем кого-либо за последние годы. Я хочу свернуться калачиком у нее на коленях, зарыться лицом в ее сладкую киску, и никогда не уходить.

— Я подожду, пока ты купишь презервативы, — бормочет она, проводя поцелуями по моей груди.

Черт, ее губы восхитительные, такие мягкие.

— Я с радостью подожду. Обещаю, что впущу тебя обратно, — добавляет она, ухмыляясь. — Я еще не закончила с тобой, Парень-загадка.

Я стону всей грудью. Эта девушка стала для меня сюрпризом с того самого момента, как я вошел в бар. Она спрашивает, и я отвечаю «да». Я отвечаю «да», черт возьми. Клянусь богом, будь это Вегас, я бы вызвал в номер коробку презервативов, газировку и служителя Элвиса (того, кто может нас поженить). Вот насколько я сейчас охренел от этой девушки.

Она смотрит на меня своими темными глазами. Ее черный макияж немного размазался, из-за чего глаза выглядят как у панды. На ее щеках и носу — россыпь нежных веснушек. Мой взгляд останавливается на этом чертовом кольце в перегородке. Оно маленькое, две тонкие полоски витого золота. Это безумие, что я хочу его потрогать?

Позади нее, в обрамлении двойной стены окон, вспышка молнии раскалывает небо. Она трещит над горизонтом Сиэтла, проносясь слева направо, ветвясь и шипя.

Девушка-загадка подпрыгивает от испуга, спиной прижимаясь ко мне, и я обхватываю ее за плечи, придвигая ещё ближе к себе. Обнаженная кожа теплая, и она сидит, прижавшись вплотную к моим ребрам. Мой член прижимается к ее спине. Не нужно ничего, чтобы я снова стал твердым. Я уже на полпути к этому, и все, что я делаю, это обнимаю ее.

Прижимаюсь лицом к ее волосам и вдыхаю запах. Она пахнет иначе, чем те духи, которыми пользуется. Есть слабая нотка мяты. Мы, обнаженные, находимся вместе и смотрим, как небеса разверзаются и дождь начинает проливаться на город. Гром так ощутим, что я чувствую его всем телом.

— Я всегда любила грозы, — бормочет она, — Это природа показывает себя нам. Мы осмеливаемся держать ее в клетке, но бури — это ее способ показать нам правду. Она безгранична.