Одна отвергнутая ночь

— Миллер! — кричу, вставая перед ним. — Спальня! Сейчас же! — Я сорвалась, ярость скручивает желудок, кровь приливает к лицу. Теперь ему придётся успокоиться. — Не заставляй меня повторять! — Меня трясёт. Я дошла до грани с этими двумя, ведут себя, как бульдоги, позволяющие своему эго затмевать то, что действительно важно. Меня! — Я иду выпить кофе с Грегом!

— Ладно, — говорит он, выглядя мрачным. — Но если хоть один волосок на твоей голове пострадает к тому времени, как ты ко мне вернешься, я за свои действия не отвечаю.

— Я буду в порядке, — ято со мной случится?

— Ему лучше в этом удостовериться, — фырчит он.

Что?

— Говоришь, как самодовольный придурок!

— Оливия, — он наклоняется ко мне нос к носу, глаза горят страстью, мои же горят раздражением. — Ты знаешь, что я чувствую к людям, которые вмешиваются, и ты знаешь, что я чувствую, когда они тебя расстраивают. Я не только сломаю ему хребет, если ты пострадаешь физически, я сдержу это обещание, если он тебя расстроит.

Я драматично сутулюсь. Намеренно, просто чтобы он увидел, как он меня раздражает.

— Слишком много думаешь, — шепчет он, ладонью накрываю мой затылок и притягивая к себе, уничтожая жалкое остававшееся между нами расстояние и сплетая наши губы.

— Я не буду слишком много думать, — обещаю, позволив ему высосать из меня всю злость. Теперь это в прошлом. — Но после всего, через что ты заставил меня пройти за прошедшие двадцать четыре часа, Миллер, я выпью кофе со своим другом.

Чувствую, как он надувает губы.

— Как пожелаешь. — Он не может с этим поспорить. Он обнимает меня, отстраняясь от моих губ так, чтобы мог зарыться лицом в мои непослушные светлые волосы. Как будто понимает, что моё Миллера может магическим образом придать мне сил. Всегда срабатывает. — Я полагаюсь на твою силу, моя восхитительная девочка.

Я обнимаю его и позволяю ему сильно обнять меня. Или сильнее. Я могу быть чертовски зла на то, что произошло с появлением здесь Грегори, но моя сила не пошатнулась. Я никогда не уйду от нас.

— Мне нужно принять душ.

Он отпускает меня, откидывает волосы мне за плечи, изучая моё лицо.

— Не оставляй меня без тебя на слишком долгое время.

Я улыбаюсь и нежно отталкиваюсь от него, принимаю душ, мысленно готовясь к ещё одному раунду вмешательства от моего лучшего друга.

Глава 27

Когда я выхожу из квартиры Миллера, Грегори стоит, прислонившись к стене и копаясь в телефоне.

— Хей, — говорю, закрывая за собой дверь.

Он поднимает глаза и с деланной улыбкой отталкивается от стены.

— Привет, малышка.

Только от этих слов мне уже хочется заплакать.

— Что с нами случилось? — спрашиваю я.

Грегори смотрит на чёрную блестящую дверь Миллера, а потом на меня:

— Кофененавистник случился.

— Он больше, чем кофененавистник, — возражаю тихо. — И он возненавидел только первый приготовленный мной кофе, так что технически мы не можем его так называть.

— Членосос.

— Это закреплено за Беном. Видел его в последнее время?

Широкие плечи каменеют. Это чувство вины.

— Мы здесь не из-за моей полной лажи в личной жизни.

Я чуть не споткнулась от его наглости:

— В моей личной жизни нет лажи!

— Успокойся! — Два широких шага, и он уже стоит прямо передо мной. — Это в его жизни, — он указывает на входную дверь Миллера, — полно лажи, и он оказывает на тебя влияние!

Я ощетиниваюсь, выражение лица становится яростным.

— Я не буду это слушать. — Я разворачиваюсь на своих конверсах, намереваясь закончить наш «разговор» и стремясь получить утешение в руках моего полного лажи, страдающего обсессивно-компульсивным расстройством, сдерживающего внутренних демонов, собственнического, испорченного, употреблявшего наркотики, экс-скандально-известного мужского эскорта, время от времени джентльмена. Ладно, может он и совершает ошибки, но он мой, полный лажи, привередливый Миллер. И я люблю его.

— Оливия, подожди! — Он хватает меня за предплечье немного грубо, но, когда я вскрикиваю, быстро меня отпускает. — Дерьмо! — ругается он.

Я разворачиваюсь и с оскалом тру руку.

— Полегче!

Он выглядит по-настоящему взволнованным.

— Прости, я просто не хотел, чтобы ты ушла.

— Так сказал бы об этом.

Он переводит взгляд карих глаз на мою руку:

— Надеюсь, следов не останется. Я очень даже за, чтобы мой позвоночник остался на своем месте и в целости.

Я поджимаю губы, скрывая улыбку на его язвительную шутку.

— Всё в порядке.

— Спасибо, грёбаный Боже. — Он прячет руки в карманы и смущённо опускает взгляд. — Мы можем начать сначала?

Меня охватывает чувство облегчения:

— Пожалуйста.

— Замечательно, — он смотрит на меня, раскаяние плещется в его карих глазах. — Можем мы пройтись и поговорить? Мне совсем некомфортно сплетничать о твоём кофененавистнике, когда он находится в такой непосредственной близости.

Закатив глаза, я беру его под руку и веду к лестничной клетке.

— Идем.

— Лифт сломался?

Я замираю, хмурясь. Я даже не осознавала, что перенимаю маниакальные привычки Миллера.

— Нет.