Одна отвергнутая ночь

— Конечно, хочу, — осознаю свою ошибку в секунду, когда он поднимает глаза, и накрывает меня волной его желания. Мое собственное желание отражается в его бездонных синих глазах.

— И я тебя, — шепчет он. — Больше, чем организму нужна вода, а легким — воздух.

Борюсь за глоток воздуха:

— А еще я тебя боюсь, — признаюсь я.

— И я тебя.

— Я тебе не доверяю.

Это заявление заставляет его запнуться на секунду, а потом он бросает в ответ:

— Я доверяю тебе свою жизнь, — он поднимает руку, подушечкой большого пальца проводит вдоль моей брови. Такой контакт толкает меня в мою зону комфорта, внутри все искрится. — Доверяю тебе мне помочь, — пальцем очерчивает мою щеку, скулу, а потом он поглаживает мою нижнюю губу. На слабом выдохе закрываю глаза. — Позволь мне ощутить твой вкус.

Автоматически киваю в знак согласия. Чувствую, как жизнь внутри меня взрывается.

— Спасибо, — шепчет он тихо, дыхание щекочет мне щеку, а потом его губы ласково касаются моих. Он нежно, почти осторожно сплетает наши языки, медленно меня разрушая. — Обними меня.

— Обниму, и я снова твоя, — заставляю себя сделать шаг назад, оставляя его в той же позе искать мой взгляд.

— Я зарезервировал столик, — он выпрямляется. — Окажешь мне честь присоединиться?

В голове беспорядок мыслей, конфликтующий между собой в попытке выяснить, является ли Миллер моей судьбой. Но в мгновение, когда его ладонь осторожно ложится мне на спину, и его прикосновение прожигает кожу сквозь футболку, мне в голову кое-что приходит:

— Где ты был прошлой ночью?

Я не придумываю легкое напряжение в ладони на моей спине и тень вины в этих глазах:

— Поужинай со мной.

Он это сделал. Вломился в мой дом. Это… мерзко! Чувствую себя оскорбленной.

— Ты раздел меня? — поверить не могу, что не проснулась. — Мне не приснилось, так ведь?

— Надеюсь. И когда я тебе не снюсь, надеюсь, ты постоянно обо мне думаешь.

— Думаю. Думаю, что у тебя проблемы!

— Были, — отвечает он быстро, со всей серьезностью. — Мой мир снова накрывала чернота, и единственное, что придает ему свет, продолжает убегать!

Вздрагиваю от искреннего раздражения в его голосе:

— У меня есть вопросы.

Он кивает и делает глубокий вдох, стараясь успокоиться.

— Я готов ответить на все вопросы, которые ты бы хотела задать.

Чувствую колоссальное облегчение, но и страх в таких же масштабах. Не уверена, что хочу услышать его ответы.

— За ужином, — заявляю я. Мы должны находиться на нейтральной территории. Никакой постели поблизости. — Просто ужин, — это меня устроит. Может, я и выложила ранее все свои карты, но их все еще можно переиграть. На самом деле, совершенно невозможно, но Миллеру об этом знать не нужно.

— Просто ужин, — соглашается он, могу поспорить, что неохотно.

— Тебе не разрешается целовать меня или касаться, — не знаю, зачем ляпнула такую глупость, ведь отчаянно нуждаюсь в ощущении комфорта, которое он мне дарит.

Тень недовольства, мелькнувшая на его совершенном лице, делает меня еще более решительной. Он может включить свои самонадеянные чары джентльмена и быстро заполучить меня, поступая со мной, как ласковый и внимательный любовник.

— Теперь ты ведешь себя просто глупо.

Качаю головой:

— Я не пойду, если ты собираешься привлечь меня своим поклонением, — это будет означать конец игры. Я по-прежнему принадлежу ему, несмотря на возрастающую осмотрительность и обретенные знания.

— Прекрасно, как пожелаешь, — бормочет он.

Киваю и заставляю себя спросить:

— Где я должна с тобой встретиться?

— Встретиться со мной? — он хмурит лоб.

— Мы встретимся в ресторане, — поведение Миллера слишком знакомо, а я не могу позволить Нан думать, что все хорошо, когда это не так.

Такое заявление простреливает меня раздражением, но Миллер хладнокровно его сдерживает. Искать покой с Миллером опасно, и не только потому, что он, кажется, не собирается мне его давать. Он опять в моей жизни, и я этого хочу. Мне нужно его тепло, его объятия. Мне все это нужно. Ничто никогда не давало мне чувства такой защищенности и в то же время такой уязвимости. Ничто не заставляло меня чувствовать себя такой сильной, хотя и невероятно слабой. Должна же быть середина.

— Ладно, — выдыхает он со смесью отчаяния и недовольства. — Когда ты стала такой сложной?

— В секунду, когда ты ко мне прикоснулся, — отвечаю тихо, понимая, что постоянно грублю с тех пор, как окунулась в сбивающий с толку мир Миллера Харта. Мне без этого не выжить. Не выжить без него.

Он не спеша поднимает руку и ладонью накрывает мою щеку, ласково ее поглаживая.