Одна женщина, один мужчина (сборник)

— Очень романтическая, — прищурившись, подтвердил Вячеслав Николаевич. — Она меня покорила с первого взгляда. Просто приворожила!

— Ох, скажет тоже! Не слушайте его, девочки! — отмахнулась Марина Михайловна, слегка порозовев.

* * *

— Ты меня вообще слушаешь? Чем ты занимаешься? — раздраженно прошипела Люська. Прошипела — потому что на лекции громкие разговоры возбранялись. А раздраженно — потому что Марина почти не реагировала на ее пламенную речь, разлиновывая какой-то лист бумаги.

— Я слушаю, слушаю, — отложив линейку, прошептала Марина. — Мне просто ведомость нужно заполнить, подписать у старосты курса и сдать в деканат. И все это до завтра.

Она старательно, хоть и немного криво, вывела на обороте листа: «Посещаемость лекций и семинаров студентами 23 группы» и залюбовалась результатом.

— Ах, да! — насмешливо фыркнула Люська. — Обязанности старосты группы, понимаю. Ну и что ты думаешь по этому поводу?

— Да всё нормально вроде, — неуверенно пожала плечами Марина. — Пропусков у нас мало, и все по уважительной причине.

Люська страдальчески закатила глаза. И было от чего. С самого начала лекции она последовательно развивала мысль, что в их институте законы статистики не работают. Может быть, в каком-то благословенном месте на десять девчонок и приходится почти равное количество парней, но только не у них. Здесь соотношение один к десяти, и конкуренция слишком жесткая. А поскольку они обе не красавицы, нужно немедленно брать инициативу в свои руки. Ведь не хотят же они остаться в старых девах!

— Почему это мы не красавицы? — слегка обиделась Марина.

— Здрааасьте! Ты на себя в зеркало смотрела? На тебя никто внимания не обратит, особенно когда такие феи рядом, — махнула рукой Люська в направлении последнего ряда, где несколько эффектных девиц окружили старосту курса Славу Данилова. Соседство, кажется, не слишком радовало молодого человека — постоянно отвлекаемый то одной, то другой красоткой, он тщетно пытался сконцентрироваться на лекции.

Марина почувствовала себя крайне уязвленной.

— Может быть, я просто не хочу добиваться чьего-то внимания.

— Ну конечно! — презрительно сморщилась Люська. — «Просто не хочу!» Думаешь, если бы захотела, то за тобой бы все бегали и штабелями падали, да?

— Вот именно! Но я не хочу. И хватит уже об этом! — с досадой шепнула Марина и опасливо покосилась на лектора, бросившего уже третий недовольный взгляд в их сторону.

Но Люська не сдавалась:

— А ты захоти! Очень любопытно было бы посмотреть, как ты заинтересуешь кого-то. Не обязательно Данилова, так и быть, это слишком трудно. Возьмем, к примеру…

— Возьмем как раз Данилова, — оборвала ее Марина. — Если через три дня он не позовет меня на свидание, я тебе принесу коробку конфет, и ты от меня отстанешь до получения диплома.

— Идет! — обрадовалась Люська. — Учти, я люблю «Птичье молоко».

Дурацкий разговор не шел у Марины из головы даже вечером. В комнате студенческого общежития она придирчиво рассмотрела себя в карманное зеркальце. Да, внешность самая обычная. Правда, стройная фигурка и волевой подбородок, особенно если повернуться вот так и чуть-чуть поднять голову, но на этом перечень достоинств и заканчивался. Волосы то ли русые, то ли рыжие, глаза какие-то серые, а нос… Разве это красивый нос? А уж веснушки на этом носу совершенно ужасны. Нет, никаких шансов, особенно с такими веснушками, — красотки с курса затмят ее, не прилагая усилий, а староста в ее сторону и не взглянет. Он даже в ведомости посещений всегда ставит закорючку, даже не посмотрев, кто ему протягивает лист на подпись. Значит, нужно просто купить Люське коробку конфет и надеяться, что она ненадолго успокоится. И смириться с тем, что на такой нос с веснушками никто никогда не польстится. Она останется старой девой, как пророчит Люська, и будет тихо доживать свой век в одиночестве.

Вздохнув, Марина взяла чайник и направилась на общую кухню. Там курила в форточку Машка — рослая пятикурсница с громовым голосом и бульдожьим профилем. Красотой она не блистала, и трудно было поверить, что у нее случались романтические отношения. Но, тем не менее, именно за ней прочно закрепилась слава знатока человеческих душ. К Машке частенько забегали девчонки — поговорить «за жизнь», иногда погадать на картах, — и всегда уходили умиротворенные и довольные полученным советом.

— Ты чего такая кислая? — довольно равнодушно поинтересовалась она у Марины. — Двойку, что ли, получила?

— Это личное, — шмыгнула носом Марина и неожиданно для себя расплакалась.

— Да ладно тебе! — Машка сочувственно хлопнула ее по плечу. — Что, парень бросил? Наплюй и разотри! У тебя сто таких будет, у такой-то красотки!

Услышав эту бессовестную ложь, Марина зарыдала с удвоенной силой.

— Не веришь? — удивилась Машка. — Пойдем ко мне, я тебе погадаю!

И могучей дланью увлекла Марину за собой.

В комнате Машка плюхнулась на кровать, отчего панцирная сетка жалобно заскрипела.

— Имя? — деловито спросила она, привычными движениями тасуя карты.

— Чьё? — еле слышно отозвалась Марина.

— Ну не мое же! Его имя, который бросил.