Одна Жизнь в России (СИ)

С утра все просыпались красными от сотен комариных укусов. Хотя поблизости не было водоемов, комары плодились в подвалах, которые были постоянно затоплены в большинстве местных хрущевок, благодаря наплевательству русских коммунальных служб. Через вентиляционную шахту комары прямо из подвала попадали в квартиры. По этой же причине в хрущевках сыро и растет плесень, казалось бы, больше присущая традиционным русским бревенчатым избам. Жители района редко бывали достаточно трезвыми, чтобы их раздражали комары и сырость, посему никто не пытался даже поинтересоваться, почему подвал затоплен и дом порос плесенью, а местами и мхом. Единственными отдаленно эстетично выглядящими домами в Серпухове были болгарские многоэтажки с квартирами улучшенной планировки; их строили привлеча болгар на закате СССР для партийной элиты города и жили в них исключительно крупные чиновники, видимо руководствуясь принципом "каждому по потребностям".

Я думаю, что Запад проявляет чрезмерную осторожность с психонейрохирургией из-за навязчивой идеи с правами человека... -- Святослав Медведев, директор Института мозга человека РАН, совершивший более 100 лоботомий, главным образом подросткам.

Хотя бабушка научила меня считать и писать еще до школы, в школе я не проучился и года, ибо как неусидчивый и гиперактивный ребенок, привыкший бегать в деревне в одиночку по лесу, не имея понятий о дисциплине и поведении в коллективе, я заводил весь класс, вступал в споры с учителями, иногда самовольно покидая классную комнату. В результате меня исключили из школы уже в первом классе, а мать со мной послали к психиатру, и второй класс я учился дисциплине уже в психоневрологическом интернате, сокращенно ПНИ, или просто дурке.

Дети ПНИ были всех состояний и возрастов, вплоть до 18 лет. Однако превалировали дети-гопники, задержанные за часто тяжелую уголовку и отправленные в ПНИ на психиатрическую экспертизу. Притом старшие или более сильные дети часто избивали слабых. Доставалось и мне. Один раз более крепкий мальчик дал мне под дых (за мой отказ делиться с ним мандаринами, которые мне передала мама, хотя половина мандаринов, как оказалось была расхищена медперсоналом), после чего я несколько минут валялся, пытаясь вернуть дыхание, пока другие дети меня пинали. Второй раз меня макнули головой в парашу в финале словесной перепалки. Администрация игнорировала подобные инциденты.

Впрочем, мне доставалось куда меньше страдавших энурезом детей, от постоянной жизнедеятельности которых в палате стояла невыносимая вонь, а каждое утро они стирали в туалете свои простыни, и потом во время дневного сна их заставляли спать на мокрых простынях, отправляя в карцер или на вязки тех, кто неубедительно имитировал сон. Больных энурезом били нещадно, они писались в процессе, но их продолжали бить. Одного субтильного мальчика по тюремному звали "петушком" и травили особенно активно, под снисходительные взгляды младшего медперсонала.

ПНИ оказался школой жизни и дал незабываемый богатый опыт нахождения в казенном заведении. Я не выполнял требования медперсонала, отказывался принимать таблетки, не спал по расписанию, и в результате оказывался под какими-то нейролептиками и снотворным. К концу моей карьеры пациента, мне не поставили внятного диагноза, однако психиатр написал в моей карточке "Паталогические Черты Характера" - стандартная запись, когда психиатру надо что-то написать, а писать нечего. Потом мать ссылалась на родовую травму, заявив, что меня в роддоме уронили на голову. В родовой травме мать меня упрекала при каждом удобном случае, поэтому, когда я много позже заинтересовался программированием, мать заявила, что там высшая математика, а я инвалид детства и даже в обычной школе не смог первый класс закончить. Впрочем я действительно являюсь инвалидом детства - при рождении мне был поставлен диагноз "постравматическая энцефалопатия".

Так же русские психиатры, для "лечения" моей дерзости, прописали мне нейролептики, включая Трифтазин, Амитриптилин, Циклодол, Неулептил, Хлорпротиксен, и несколько гомеопатических средств, вроде Ново-пассит, Триампур и Ноотропил. Стоит упомянуть, что Хлорпротиксен препятствует работе легких и практически гарантированно убьет скажем асматика или старика, а посему широко применяется русскими людьми для умерщвления наскучивших престарелых родственников: заплатили нужным врачам, госпитализировали дедушку, чтобы он под Хлорпротиксеном повалялся недельку на вязках в холодной влажной комнате, затем пациента выписывают с пневмонией, после чего дедулька умирает как бы от естественных причин, а родственники приступают к дележу наследства. Carpe diem.