Однажды…

Длинный прикурил и прошелся взглядом над застывшей аудиторией. Аромат табака защекотал наши ноздри. Я вздохнул. Хоть и давно бросил курить, запах табака всегда приятно действовал. Я вспоминал те “счастливые” дни, когда вдыхал это благовоние.

“Жаль вредно. Черт!.. Все вредное желанно… И наоборот. Парадокс…”

– Господи! Как он туда добрался? – промолвила Аталай.

Длинный как бы удивленно ее оглядел:

– По лестнице.

Та моментально ощетинилась:

– Не паясничайте! Тоже мне, герой-любовник…

Спохватившись, она закрыла ладонью рот.

Аудитория зароптала.

– Дуреха! – тихо констатировала Гюлечка. – Муха какая укусила?

– Не знаю, – пролепетала деваха.

– Я продолжу? – безразлично спросил Длинный.

Возражений не было…

Глава X

Некоторое время назад у Димона был день рождения. Рязанская невеста – так шутливо называл он жену Клавдию – накрыла на стол. Собрались самые близкие из старой гвардии. Димон был авторитетным бойцом, когда-то начинал с самим Корейцем и Мансуром, когда те еще тренировали бойцов ОПГ. Ким его ценил и старался не напрягать в мероприятиях. Кстати, к большому неудовольствию самого Димона, который, как он выражался, “тухнул” без адреналина.

Выпили, вспомнили былое, скорбели о несчастье, случившимся с Корейцем.

Когда гости разбежались, Федор заметил, что Димон все еще не встает и о чем-то думает.

У Димона и Клавдии не было своих детей, и они от души привязались к сиротам. Младшие отслуживали срочную службу. Тюлень умудрился их вместе отправить, несмотря на разницу в возрасте, чтобы держались друг за друга.

– О чем думаешь, батяня? – Федор сел напротив. Оба были в тельняшках. Димон тоже отслужил армию в десантуре, правда в морской, так что полосатые майки с небольшой разницей окраски в цвете полноправно покрывали их мускулистые тела и зимой, и летом.

– Об ускоглазом. – После паузы, тот, словно нехотя, ответил.

– Да, жаль…

– Не в этом дело, – еще больше помрачнел Димон. – Тут что-то непонятное происходит.

– Что? – удивился Федор. – Ну, ранение тяжелое. Дай Бог, выздоровеет.

– Давно должен был или выздороветь, или дубу дать. А он ни туды ни сюды…

Федор в непонятке сморщился. Интуиция подсказывала, что тема убойная. Корейцу он был обязан по гроб и потому сосредоточил все внимание на угрюмой физиономии Димона.

– …Помнишь, в день ВДВ рядом со мной сидел малый, в погонах старшего прапорщика?

– Да, батяня. Ты еще прикалывал его, чтобы тот снял беретку, а он не хотел, а когда снял, оказался плешивый, – Федор, вспомнив, улыбнулся. Но ухмылка замерзла на лице, когда услышал следующую фразу.

– Месяц назад прострелили его плешивую башку, и беретка его не спасла, – Тюлень мрачно изрек.

У Федора заиграл кадык:

– Жаль дедулю.

– Дедуля!.. – рыкнул Димон. – Он был на два года младше меня, салага! Ты бы знал, в скольких передрягах наши волосы поредели. И вот конец – потерял все оставшиеся вместе с головой. Медуза Горгона!..

Это был его любимый мат.

– Но в чем мораль, батяня? – вновь попытался напрячь мозги Федор. – Какая связка?

– Да прямая, кузькин кот! Лез он постоянно к этому тощему ублюдку, Корейца хотел наведать. А тот никак, безопасность, говорит… Да фуфло гонит, сука! Какая угроза Киму от нас? Мы вместе котлету делили в молодости. Одну телку на троих… оприходывали… – он прислушался в кухню. – Пацаны говорят, в последнюю встречу он обозвал Трофима… ну, типа, презервативом – это я культурно, мать его на хрен!.. Красиво оформил, что сказать… А через день его нашли в подворотне собственного подъезда с дыркой в голове. Контрольный выстрел был произведен в рот. Ну, ты понимаешь, что это значит…

– Понимаю, – Федор нервно скрестил пальцы перед собой. – Ты… это, убавь звук, батяня, маманя услышит… Что предлагаешь?

– Надо пробиться к Корейцу, – решительно произнес Димон. – По-другому не разберешься.

– А если все не так? – спросил Федор после паузы. – Если Кореец действительно плох, а Плешивого пристрелили другие?

– А кто? Ты знаешь, какая у него реакция… была? Он со стволом даже на сралке не расставался. Даже на предохранителе не держал!.. Его кто-то свой, с близкого расстояния, прямиком в лоб!..

Труп я видел. Он как будто удивился… Царство ему с Медузой Горгоной.

– …

– А вчера снился мне Узкоглазый, – Тюлень нахмурился. – Смотрю, стоит у дверей весь мокрый, в рваной тельняшке, дрожит от холода, аж зубы трещат. А во дворе солнце светит, птички поют. Говорю, чего не заходишь, как неродной, чего маешься? Отвечает, некогда мне, дел по горло. Ты мне дай свою тельняшку, я переоденусь, потом верну.

– А ты отдал?

– Нет… Нельзя мертвым что-либо давать во сне… – он перекрестился.

– Мертвым!.. – Федор обомлел.

– Тьфу!.. Что за ху…ло полезло в голову!.. Когда вернулся, его не было. А на пороге – эта рваная тельняшка. Тока уже кровью залитая… – Димон еще больше помрачнел.

– Матерь божья! – Федор тоже перекрестился.

– Во-во!.. Чую, в беду попал он, сынок, помощи просит. Если жив, конечно…

Далее Тюлень бессвязно ворчал и сокрушался.

– Есть идея, – наконец выговорил Федор.

– Идея? – рассеянно переспросил Димон. – Ну дык давай…