Однажды ангел и демон влюбились друг в друга (СИ)

Его прикосновения обжигали мою обнаженную кожу, заставляя ту гореть. Теперь уже он припал к моей шее, делая то же, что и я парой минут ранее, только с одной поправочкой. После его поцелуев у меня обязательно останутся засосы. Своими руками я жадно водила по его плечам, рукам, груди и прессу, ощупывая мышцы, изредка царапая коготками.

Узел, затянувшийся внутри, становился уже слишком больным. Тихо рыкнув, поспешно провела коготками по его прессу, очерчивая каждый «кубик», изредка надавливая, и спустилась рукой к ремню на штанах, пытаясь от него избавиться. Прикрытые веки трепетали, а с губ то и дело слетали тихие стоны, пока грудь тяжело вздымалась. Оставив шею, плечи и ключицы, Князь наконец разделался с лифчиком и откинул его в сторону, жадно припадая к груди. Покусывая и посасывая затвердевшие соски, срывая уже более громкие стоны.

Звякнула пряжка ремня, что ознаменовало мою победу над его штанами, в которые уже запустила одну руку и чуть сжала стоячий член сквозь ткань боксеров, срывая громкий стон со стороны непобедимого Короля Мафии. Я просто упивалась этой властью, что имела в такие моменты над ним.

Он, не желая оставаться в долгу, стянул меня со стола, заставляя встать на трясущиеся ноги. Юбка полетела в том же направлении, что и лифчик, оставляя меня в одних чулках и трусиках на каблуках. Я продолжала массировать его член сквозь ткань боксеров, изредка посильнее сдавливая. Рома жадно припав к моим губам, вновь вовлекая в головокружительный поцелуй, залез в мои трусики и накрыл промежность, проведя по ней, задевая клитор, заставляя громко застонать прямо в его рот.

Это все было что-то вроде битвы. Как и всегда. Не один из нас не хотел уступать другому. Именно поэтому я приспустила последнюю преграду к его органу, который сразу же взяла в руку и стала надрачивать, размазывая по всей его длине, проступившую из головки, смазку.

Он же ввел в меня сразу же два пальца, надавливая на стенки вагины, массируя и жестко трахая, срывая с губ громкие стоны.

Ни мне одной стало казаться, что игра больно затянулась. Не слишком церемонясь, вынул из меня свои пальцы, и разорвал, к черту, трусики, переворачивая к себе спиной и с размаху входя на всю длину, заставляя вцепиться руками в столешницу и громко застонать. Движения резкие, болезненные и умопомрачительно приятные. До изнеможения.

Хлопок, ознаменовавший выстрел, и ногу резко пронзила острая боль, заставляя ту словно онеметь и подогнуться. Я попросту вскрикнув упала на асфальт в лужу, сдирая оставшуюся целую кожу на ногах и руках.

Наконец прошлое отделилось от настоящего. Я вновь холодной ночью на одной из улиц города с простреленной ногой. На локтях чуть приподнялась и сразу же в поле зрение попали дорогие, вычищенные до блеска, мужские классические остроконечные туфли, обладатель которых присел передо мною на корточки, заставляя удивленно замереть, как и бывает в такие моменты.

В темноте этот мужчина очень походил на Князя. На свету они были довольно разными. Брат-близнец Ромы — Николай Морозов обладал более светлыми волосами и серо-голубыми глазами, а не голубыми, как у его брата. В первый раз я чуть было не повелась и не подумала, что это мой Князь. Но именно этого человека я боялась до дрожи в коленях. Просто от одного его взгляда меня бросало в холод. Я никогда не боялась Ромы. Даже когда он один раз приставил мне ко лбу дуло пистолета. Я не боялась его. А вот его брата, да. Именно страх мне позволял их различать. И сейчас передо мною сидел Николай Морозов. Богатый ублюдок и лицемерный отморозок. Тот, кто испортил мне всю жизнь. Тот, кто убил мою семью. Тот, кого я ненавижу всем своим существом.

— Не сильно больно, куколка? — елейным голос спросила эта тварь, расплываясь в омерзительной ухмылке. До появления этого человека в моей жизни, я никогда еще никого так не ненавидела. От одного его взгляда у меня чешутся кулаки.

— Это ты мне скажешь, когда я прострелю твою ногу, — не сдержавшись, прорычала я, вызывая с его стороны волну хохота. Вылитый джокер.

— Неужели котенок решил показать зубки? — издеваясь, вопрошает он, легонько щелкая меня по носу. Из-за чего у меня в голове проскальзывает мысль, что еще немного и я сломаю ему эту руку и засуну в одной место. — Сука, у тебя кишка тонка, — уже более серьезно и спокойно говорит Морозов.

Не раздумывая, прибывая в слепой ярости, выхватываю из-за пояса небольшой ножик и замахиваюсь, чтобы засадить ему в глотку лезвие. Но этот отморозок перехватывает мою руку и с легкостью ее ломает, так что еще долгое время у меня в ушах стоит собственный крик и хруст костей. Мысль о том, насколько я жалко выгляжу еще больше подогревает мою злость.

— Не смей поднимать на меня руку, девочка, — угрожающе низко тянет мужчина, наступая ногой на мою сломанную руку и надавливая ею, заставляя кричать до хрипа, — твоя жизнь сейчас полностью зависит от меня, — цедит Морозов. И я могу поклясться, что вижу, как маниакально и бешено блестят его глаза. Настоящий псих и садист, упивающийся страданиями других людей. Сегодня — не повезло мне.